Зверь: Исповедь маньяка-насильника

Когда слышу об очередном маньяке-насильнике, не задумываясь говорю: убить мало эту нелюдь! А уж если жертвами оказались дети – любой приговор, кроме смертного, кажется мне мягким. Недавно узнала от следователя о лифтовом насильнике. За два года он совершил 120 нападений на женщин и несовершеннолетних девчонок, доказательства были собраны по 38 эпизодам. Его признали вменяемым и, поскольку крови и садизма за ним не было, осудили на 15 лет. Заключая свой рассказ, следователь неожиданно заявил: «В том, что он стал серийным насильником, в первую очередь виновата мать. Нет, она не была ни пьяницей, ни проституткой, это вполне добропорядочная женщина, но тем не менее...» – и протянул мне густо исписанные странички. Во время следствия Андрей (назовем его так) день за днем описывал свою жизнь, пытаясь понять, почему он стал маньяком; надеялся, что найдутся ученые, которых заинтересует его «феномен».

Учёных не нашлось, Андрея убили на пересылке, а исповедь его осталась...

Побывав в Институте, я решил, раз меня не кто не хочет слушать, надо эту мразь уничтожить самому. Господи, помоги разобраться!!! Ведь вся это мерзость откуда-то взялась... не родился же я с этим... никогда не мог ударить человека, и вдруг превращался в зверя... Я должен написать все, может быть кому-то поможет этот бред... буду пытаться описать свою жизнь без утай и прекрас.

Когда я был совсем маленький мне очень многое разрешалось. Я мог залесть в постель к родителям, когда мама лежала там... и гладил везде, брал грудь и делал вид, что сосу молоко. Тогда уже я часто думал, вот хорошо мне иметь такие вещи как у мамы. Мама при мне одевалась не стесняясь... В детстве я очень плохо сходился с другими детьми... Я уже тогда занимался «этим»... иногда умудрялся взять что-нибудь из маминого белья, в такие «удачные» вечера клал вещь под себя... Конечно я попадался и меня наказывали, ставили в угол, били ремнем, чего-нибудь лишали. Но как говорят, запретный плод сладок. Стал прятаться, врать... В детском саду я занимался «этим» в тихий час, конечно попадался и меня за это наказывали воспитатели.

Господи прочитал какая мерзость, может не стоит писать ведь все равно ни кто не прочтет, а если и прочтут, то посмеются и выкинут... Следователь говорил, расскажешь все в Институте врачу. Что врач, студент какой-то приходил на пять минут... Ну что можно рассказать в таких условиях...

В школе у меня тоже были проблемы... Сразу с учительницей не сложились отношения пока мама не стала носить подарки... В первом классе мне хотелось посмотреть на нее в белье и без него... Уже позже мне хотелось ее изнасиловать, напасть на нее с пистолетом и с ножом и заставить делать то, что я хочу. Это появилось видимо после того, как однажды у двоюродного брата я увидел картинки... Проблемы в школе ссоры и драки (меня били, а я никак не мог дать сдачи). Во дворе то же самое... Постепенно я стал прятаться в себя... Как то начал писать книгу, это после прочтения «Одессея капитана Блада», но книга начала потихоньку превращаться в чернуху. Там нападали на женщин, насиловали их ... Когда я учился 1–2 классе начал воровать белье у молодой жены дяди, у двоюродной сестры. ...Ее мама всегда хвасталась разными вещами которые она достала для дочери, трусики, комбинации, лифчики, юбки, кофты, чулки, ночные рубашки. Вообщем я оттуда начал таскать, но конечно же поподался. Мне женское белье очень нравится, оно очень нежное и приятное на ощупь к телу... Дома, когда одевался в женское, то часто пользовался помадой, лаком, одевал клипсы, кольца. Потом я это все срывал, как бы совершая насилие... В книгах, фильмах, в разговорах я искал только насилие над женщиной, если этого не было, то остальное делало мое воображение.

В 11 лет Андрей стал заигрывать с одноклассницами: задирал им юбки, подсматривал за ними в туалете. Не будучи красавцем, не обладая какими-либо талантами, он старался казаться умнее и загадочнее, щедро сорил украденными у родителей деньгами. Но все девчонки, как сговорившись, отвергали его ухаживания.

...Иногда мы заходили к маминой знакомой, у нее была девочка ей было годика три... Как-то раз пока мамы сидели на кухне я играл с девченками, вторая была моя сестра. Мне захотелось посмотреть, что у них там интересного, я посмотрел, потрогал. А вечером ее мама звонит... Когда переехали на новую квартиру с нами жила бабушка отца. Она тогда уже была тяжелобольна раком. Как все описать я не знаю... Вообщем она мне позволяла многое. Раз когда никого не было дома как это получилось не знаю вообщем я вступил с нею в связь. Потом еще было раза два, три. Ничего сказать я об этом не могу, но это был мой первый опыт. Как-то у нас с ней зашел разговор: «Зачем я тебе старая нужна? Ведь есть молодые, ты крепкий, сильный, если девку прижмешь, она будет только рада». И рассказала случай нападения на женщин. Когда она умерла, меня перевели жить в ее комнату. Через несколько дней она стала приходить ко мне, сначало во сне, потом... Грозила, что если я не буду делать как она говорит, она заразит меня раком и я умру, она заберет меня с собой. В это же время был дома скандал... даже не помню точно из-за чего, но я хотел выброситься из окна 10 эт. нашей квартиры... Дверь выбили и меня успели снять с подоконника. После этого я совершил первое нападение. О моих проблемах родители не стали сообщать ни кому, а в часном порядке обратились к знаком.мед.сестре из детской поликлиники. Я попил какие-то таблетки «элениум» или что-то в этом роде. Первый раз я напал на женщину в своем собственном подъезде. Но дело как-то замялось, т. к. мне было 14 лет.

Окрыленный безнаказанностью, в то лето Андрей совершил ещё несколько изнасилований. Потом прямо в лифте его отдубасили друзья одной из жертв. В отместку он стал резать лезвием одежду на женщинах, прижимаясь к ним в транспорте. В конце лета после очередного нападения его задержала милиция. На какое-то время он притих – поступил в техникум, работал в детской комнате милиции, где стоял на учёте. А осенью снова принялся за старое.

Я напал в лифте на девушку, она сорвала с меня шапку, я очень испугался, а она сказала, что отдаст ее если я пойду с ней. Я пошел и она привела меня в милицию. Мама сказала: «Хватит твоих чудес, завтра я тебя отведу к врачам». На следующий день я попал в 15 психбольницу. Через полтора месяца меня выписали. Я взял академический отпуск. Устроился на почту разносить газеты. Мама тоже работала со мной. Вообще с того момента как я пошел в новую школу, мама всегда работала там где я учусь...

В спорте я подавал надежды, но... меня интересовало другое, я часто убегал из дома, чтобы походить по ближайшему району. Я перестал интересоваться всем, кроме своих похождений. А ведь очень любил историю Великой Отечественной войны... хорошо играл в шахматы... Постепенно превратился в животное и в то же время оставался человеком. Я не мог не уступить место в транспорте, не помочь донести сумку чужим людям. Конечно описать и что-то объяснить я не могу, так как это происходит по мимо моей воли. У меня появилась мечта иметь свой замок... Появилось желание красть женщин, хотелось, чтобы они были всегда рядом, и рожали девочек, чтобы потом с ними можно продолжать делать то же самое и так до бесконечности. Хотелось чтобы было красиво как в кино... Все они были из тех кого я хотел бы, но не получал по разным причинам. Все это конечно сопровождалось «этим» и к «этому» добавлялось переодевание... С соседнего балкона украл юбку и кофточку, рвал одежду на себе, занимался «этим» и получал много удовольствия... за этот день всю эту операцию повторял раз десять. Столько вещей пришлось потом выкинуть в окно, я был настолько сильно расстроен, что невозможно передать на словах... Мерзко все это читать, но это правда, которую до сих пор я ни когда никому не говорил... В другом нормальном состоянии мне было стыдно и страшно что кто-нибудь узнает. С возрастом появилась тяга к общению с девушкой, но подойти я боялся... Раз я напал на девушку в лифте, изнасиловал ее, забрал лифчик, а потом начал с ней разговаривать, предложил дружбу, но на встречу ко мне вместо нее приехали сотрудники милиции. Так первый раз я оказался в тюрьме. Для меня это было шоковое состояние так как не мог понять что я совершил преступление... Потом экспертиза, Бутырка, Столбы, лечение. Я замкнулся еще глубже...

Первые месяцы в больницу к Андрею часто приезжала его бывшая сокурсница: они объяснились друг другу в любви, мечтали о семье и ребёнке. Но затем что-то у них разладилось. А вскоре Андрей вместе с одним пациентом тут же в больнице изнасиловал женщину.

Меня направили на экспертизу в Институт. Конечно врачи из больницы написали: «Стойкая ремиссия», кто хочет отвечать? Ну а я наслышавшись о «прелестях» спецбольницы сразу заявил врачу, что хочу на суд, а не лечиться. Вот так я и получил в 1985 году 8 лет лишения свободы... Когда в зоне обратился к врачам, чтобы поговорить на счет своей проблемы с психиатором, т. к. я ходил в школу, а там были женщины, то в ответ услышал: «Нечего косить». А начальник отряда на политзанятиях в присутствии всего отряда сказал: «Как освободишься, так и будешь дома мамкино белье примерять». Ну дальше можно пропускать. Брат дал адрес девушки, которая хотела переписываться, это было года за два до освобождения. Она приехала вместе с моими родственниками встречать меня в Тотьму... Я был счастлив... Сначало думал что моя беда пройдет, но где-то через неделю все началось опять. По идее все происходило нормально... но нет ощущения оргазма. Когда через год мы расстались я плакал... Правда заключается в том, что расстаться нам помогла мама... Она всеми силами не допускала нашего брака, это был террор. Я всегда был с Леной откровенен и говорил ей о том, что выслушивал от мамы. Она всегда старалась, но вот не выдержала... Я сбежал не в силах противоречить маме. Дело в том, что я ее очень люблю, и чувства во мне очень сильны не смотря на то, что мы бывало с мамой и ругались.

Первое преступление я совершил уже через два месяца после освобождения... Вот, тупицы в белых халатах, если бы вы хоть не много думали, то могли бы понять, что совершать изнасилования на много проще и не будет никаких заявлений в милицию. Хотя бы сколько беспризорных... девченок на улице. Замонить их не составит ни какого труда...

В последующие два года Андрей пытался завести семью, знакомился с девушками на работе, через брачные агентства, на улице. Спокойный, добрый, вежливый, он внушал доверие, и многие женщины хотели бы связать с ним свою жизнь, но все они не устраивали его мать. Зная, что за «подарок» её сын, матери бы радоваться его увлечениям да молить Бога, чтобы любовь к женщине отвлекла Андрея от насилия. А вместо этого она всё время пилила его и в конце концов добивалась своего. Сын уходил от очередной невесты. И шёл в лифты насиловать.

Контролеры говорят: обратись к врачам, ведь у тебя течет крыша. Врач, это просто смешно, у нас ведь существуют инструкции... Адвокат сказал что есть постоновление: серийщики, здоровые люди и приступления они совершают не по болезни. И ведь правда я нормальный здоровый человек, подумаешь каких-то три сотни приступлений однотипных, шесть раз задерживался милицией, два раза лечился в психиатрической больнице, раз был осужден за онологичное приступление... и освободившись продолжил заниматься тем же. Заставлять жертву переадеваться, рвать одежду, насиловать, аннонировать... Когда она отказывается под угрозой вступать в связь, просить ее, даже умолять, чтобы она разрешила себя потрогать хоть через одежду... Это все нормально. Зато врачи спрашивают (то что написано выше этого никто не спрашивал): с какой ноги вы встаете, в какой руке держите молоток, как рычит кашалот...

Вернусь к Институту... подхожу к врачу: у меня произошел срыв, можно с вами поговорить, а она в ответ: «Я себя плохо чувствую у меня болит голова. Сделайте ему укол». Правда здорово ведь я приехал косить в институт, но ведь если бы это было так наверное я бы отреагировал каким нибудь действием в первый день когда она (женщина очень симпатичная, все при ней) села рядом со мной, халат в низу растегнут нога на ногу в черных колготках и без юбки. Но когда у меня произошел срыв на другую женщину (простите без слез не взглянешь, тоже врач) я начал по карманам искать нож, пришел в палату искал под подушкой, меня чем то отвлекли иначе не знаю чем бы все закончилось... Это был единственный срыв хотя в отделении достаточно симпатичных и привлекательных женщин и девушек... Ладно им виднее они институты и университеты закончили, а я что...

Да вот еще пришла мысль... надо не ловить, а предотвращать... Расстройства связанные с изнасилованиями надо предотвращать с детства, надо учить родителей. Тогда можно сократить число преступлений и если переодически проводить работу то можно вообще остановить их... Почему я совершал такие преступления? Во-первых из желания обладать тем что не доступно, во вторых из-за отклонений в психике, в третьих сексуальные отклонения... Сказать что я совершал преступления с целью самоутверждения я отрицаю полностью. Со всеми женщинами и девушками я умел договариваться, точнее сказать я мог уговорить почти любую на любой секс... Меня привлекало нападение на женщину, чтобы раздеть и если возможно переодеть. Ведь не всегда я совершал изнасилования, были случаи когда я не совершал вообще половой акт, а раздев до нижнего белья просто анонировал, выходит что изнасилование было как бы сказать продолжением, как бы защитой, чтобы не подумали что я извращенец. Повышенной половой активности к женщинам у меня нет. Очень сильно и часто возникает не преодалимое желание к анонизму с учетом только насилия. Получается, что эта скотина не зная где достать очередное белье для своих нужд стал нападать на женщин...

В конце 1994 года Андрей влюбился в Тоню. По его словам, в девушке было «что-то высокое, святое, и я боялся изуродовать это прекрасное». Несмотря на все усилия, мать не смогла разлучить их. Но после свадьбы Андрей вдруг понял, что жена не может заменить ему женщин из лифта. Он даже не знал, о чем с ней можно говорить, пришлось объяснять свою молчаливость тяжёлым прошлым: война в Афгане (где он никогда не был), гибель друзей. Мысли о насилии не оставляли его. Дважды он звонил по телефону доверия, пытался пользоваться услугами проституток. Не помогло... Его арест поверг Тоню в шок, она долго не могла поверить в то, что её любимый муж – маньяк.

...Сейчас пришла интересная мысль: ведь я обвиняю всех, кроме самого себя во всем что случилось... На экспертизе меня спрашивали: не мучил ли я животных в детстве? Но вот сейчас я вспомнил (хотя тогда ответил нет), что после освобождения работая на Метрострое как то поймали крысу, не знаю что со мной было, как это объяснить, но я включил сварочный аппарат и расколив электрод... я проткнул им крысу на сквозь. Хотя чесно сказать даже провинившуюся кошку и собаку не знаю как ударить, ведь это живое...

Господи если бы я раньше мог это все рассказать, может быть этих последствий и не было бы. Может быть я и повторюсь, но здесь все полностью правда... После того как меня задержали был задан вопрос: сожалею ли я о том, что меня задержали? Я сожалею о том, что случилось. То, что меня арестовали, остановили я даже в какой-то степени рад. Раз я сам не мог остановиться кто то ведь должен был это сделать. Без прикрас, люди должны жить спокойно. У меня есть сестра, жена... Косить я не собираюсь, это я мог сделать сразу все таки какие то познания у меня есть, и еще добавлю, что если бы я хоть не много понимал что я творю, то... бы пошел в больницу на воле и полечился... Простите меня все кто может! Если еще что нибудь я успею вспомнить потом допишу... Я действительно совсем рехнулся смотрю телевизор и вдруг ловлю себя на мысли: какое там белье под одеждой? Пропади все пропадом...

Признаюсь, исповедь расстроила меня. Наверняка сегодня в России есть немало семей, где мальчишки занимаются тем же, с чего начинал Андрей, а их родители реагируют на это так же, как и его мать. Получается, что обществу надо ждать прямо-таки нашествия серийных насильников? Действительно ли во всем случившемся повинна только мать Андрея? И если это так, то что же должны предпринять родители, чтобы невинные на первый взгляд детские шалости не привели их пацанов к насилию? С этими вопросами я обратилась в Институт психиатрии.

Врач-психиатр высшей категории Виктор Владимирович ХАНЫКОВ комментирует ситуацию.

Если расценивать исповедь как документ искренний, то прежде всего следует говорить об эдиповом комплексе – мать как первый сексуальный партнёр. Произошло это вследствие неправильного поведения женщины. К сожалению, мы не знаем, какими были мать и бабушка Андрея. А может быть, там вообще была наследственная отягощенность? Настораживает позиция матери по отношению к подругам Андрея. Она как бы ревновала сына. Возможно, эту женщину в чём-то не устраивал муж, и она неосознанно выплёскивала на сына свою любовь к мужчине, воспитывая его соответственным образом, формируя его поведение даже в зрелом возрасте. По словам Андрея, само насилие ему вроде бы было не нужно. Но он либо обманывает себя, либо пытается оправдать. Будучи просто сексуальным извращенцем, он получал бы удовлетворение лишь от переодевания в женское бельё, от прикосновения к нему и прочее, и проститутки смогли бы это ему обеспечить по полной программе. Но его агрессия направлялась не на бельё, а на женщину. Возникновению агрессии способствовали два фактора. Во-первых, мать – первая женщина, вызывавшая какие-то желания, была недоступна, вдобавок она постоянно доминировала. И он с детства понял, что на это как-то надо отвечать. Во-вторых, комплекс неполноценности, недовольство собственной внешностью, неудачи с девочками.

Наказания за ранние детские сексуальные отклонения (в частности, за онанизм) лишь закрепляют их. Конечно, мать Андрея могла бы ему помочь, но не знала как. Единственное, что она могла сделать – наказать сына. Повинна в этом дремучесть нашего сексуального воспитания. Сейчас делаются какие-то попытки в этом направлении, хотя по-прежнему обращаться к специалистам (как и к психиатрам) считается чем-то позорным. Психические отклонения (в том числе и в сексуальном плане) не более позорны, чем диабет или язвенная болезнь, и встречаются столь же часто, как и кариес. Если бы мать обратилась к специалистам, то, возможно, эти отклонения в поведении сына удалось бы скорректировать.

При определённых обстоятельствах исповедь эта могла бы послужить основанием для назначения повторной экспертизы. Возможно, при более тщательном исследовании выяснилось бы, что патология влечения у Андрея была вызвана неким органическим повреждением мозга. Но необходимость лечения насильника, подобного Андрею, никак не может избавить его от наказания, ибо он – вменяем. Большинство сексуальных маньяков имеют возможность сделать выбор до того, как их поймают. Есть люди, которые, совершив насилие, сразу приходят к врачу: со мной происходит нечто страшное, полечите меня. Но во многих случаях человек оставляет за собой право на насилие (списывая все на болезнь), ибо это даёт ему огромное удовлетворение. У Андрея не было сумеречных расстройств сознания, он все прекрасно понимал. Кстати, после возвращения из колонии он уже мог обратиться к сексопатологу, но не сделал этого. К слову, в Соединенных Штатах, которые считаются оплотом демократии, существует такое наказание, как пожизненное помещение в психиатрическую больницу, откуда человек не выходит, даже если он излечился. Эта мера антидемократична, но бывают случаи, когда общество вынуждено ущемлять права одного в интересах большинства. Нельзя ведь забывать, что у жертв того же Андрея после насилия могли также возникнуть сексуальные отклонения, но другого рода.

Безусловно, необходима радикальная смена ориентиров во всей сексуальной осведомлённости нашего общества. Маньяки из-за этого не переведутся, но в плане общего насилия картина изменится. Эти вопросы постоянно должны быть в центре внимания СМИ. Возможно, история Андрея западёт кому-то в память, заставит задуматься. Казалось бы, какая мелочь – мальчик украл женское бельё. Но последствия могут быть страшными. Современные родители, даже начитавшись умных книжек, не в силах квалифицированно и адекватно оценить ситуацию. Нужно непременно идти к детскому психологу (если уж поначалу так страшен сексопатолог). То же относится и к взрослым людям. Человек, чувствующий тягу к насилию, должен срочно проконсультироваться с сексопатологом. Услуги эти платные, но кто знает, сколько впоследствии придётся выложить адвокатам...

И ещё. Если человек уже совершил насилие, то я советовал бы обратиться к психиатру и явиться с повинной. Из опыта работы в Институте Сербского знаю: когда человек приходит сам, у экспертов к нему другое отношение, и его обязательно будут лечить. Правоохранительным органам проще закрыть дело и отправить человека в больницу, чем доводить дело до суда. Тут интересы всех как бы совпадают. Разумеется, речь не идет о тех, кто совершал изнасилования неоднократно.