НАД БЕЗДНОЙ

Дмитрий ШЕВЧЕНКО,

обозреватель «Совершенно секретно»

Незадолго до смерти Достоевский воскликнул: «Вся Россия стоит на какой-то окончательной точке, колеблясь над бездной». Слова писателя звучат сегодня так же тревожно, как и сто лет назад.

Последнее десятилетие уходящего века изобиловало смертями и кровью, мы пережили два путча, и только стечение обстоятельств уберегло страну от новой гражданской войны. Не успев отдышаться после позорной чеченской кампании, мы опять по воле неразумных политиков оказались у края бездны. И вновь приходится задавать себе вечные, «достоевские» вопросы: почему Россия в цветущем хороводе стран, среди красивых подруг всегда остается дурнушкой? Чья злая воля преследует нас? Что будет с несчастною нашей страной?

Поговорить об этом я решил не с литератором, философом или политологом, а человеком вполне практических занятий – Александром Школьниковым, в недавнем прошлом полковником Службы безопасности президента. Прогнозы оперативника будут полезны в дни нового нежданного кризиса, когда перед ограбленными людьми встает отнюдь не «достоевский» – «животный», насущный вопрос жизни: скупать ли на последние деньги крупу, готовясь к зимней голодухе, или выходить с кистенем на большую дорогу...

ХОЛОДНЫЙ СВЕТ «АЛЬФЫ»

– Ты, по-моему, тогда еще в Кремле работал, – начал беседу начинающий седеть, но не потерявший ни спортивной формы, ни стального волчьего огонька в глазах полковник Школьников. – Должен помнить ту ночь с 3 на 4 октября. Похоже на сегодняшнее настроение – голова кружится, ноги ватные, апатия. И песня Шевчука – «что же будет с Родиной и с нами...» – в мозгу вертится. Вызывает меня поздно вечером Борис Ратников, зам Барсукова. Говорит: только что к Коржакову приходили Бурбулис и Филатов, оба бледные. Рассказали, что обнаружили где-то в Подмосковье чудо-физика, создавшего лазерный прибор, воздействующий на толпу. Несколько пучков света, направленных в глаза, – и «враги демократии» ослепнут, некому будет Кремль брать. Ратников вручил мне адрес: «Возьми пару ребят, съезди, выясни, в чем дело». Вернулись ночью чертыхаясь – туфта! Прибор весом чуть не три тонны, экспериментальная модель, до «эксплуатации» еще далеко. Но злился я не из-за гиперболоида, будь он неладен. Возмутило другое – божий одуванчик Филатов (вечно в глазах слезы, как у старой девы), голос тихий, жалобный, своей тени боится, а какую расправу над народом удумал! Да и глупо как.

Впрочем, не менее глупо и жестоко было посылать «Альфу», призванную освобождать заложников, штурмовать Белый дом... Больше всех влетело Геннадию Николаевичу Зайцеву, руководителю «Альфы». Об этом еще нигде не писали, скажу только тебе: Зайцев два раза был близок к самоубийству – в ночь, когда штурм не состоялся и Ельцин материл офицеров так, что на улице было слышно, и когда его увольняли. Игорь Митрофанов, спецназовец, случайно войдя к Зайцеву, в последнюю секунду отвел руку Геннадия Николаевича с пистолетом от виска...

А что Ельцин, спрашиваешь? То же, что и всегда. В ту ночь, как ты помнишь, он не соизволил обратиться к нации. (Как и в пору нынешнего кризиса, вместо того чтобы успокоить людей, обсуждал с болгарским президентом перспективы сотрудничества. В стране паника, у людей испаряются последние копейки, а у президента душа болит, что с Болгарией торговля вялая...) Тогда на телевидение отправили Костикова – брешь прикрывать. Он пытался что-то мямлить: Ельцин, мол, со своим народом, переживает, весь на защите конституционного строя. А он не с народом был – с бутылкой, оттащить от которой его и трактором невозможно. Нажрался, прости за грубость, сел в вертолет, благо тут же, на Ивановской площади, дожидался, и улетел восвояси – в санаторий «Русь»... Танки стояли уже на мосту у Белого дома.

Стыдно сегодня за всех, кроме «Альфы». За вас стыдно, пресс-службу, где ты тогда служил. Не успели танки ударить по парламенту, как тут же началась пьянка. За что тосты поднимали? Впрочем этажом ниже мы все хорошо слышали...

За себя стыдно, хотя удалось под утро (всю жизнь буду гордиться этим) лично вывести из Белого дома около двадцати вооруженных казаков, убедить их не стрелять по людям... Вспоминаю тогдашнее состояние. Нервы, как верный «калашников», на взводе, тревожно, темно, светомаскировка. Ожидали штурма Кремля. Самое страшное, отдай Коржаков приказ стрелять – выстрелили бы. Сволочи мы, конечно...

«С ЛЕГКИМ СЕРДЦЕМ...»

Рейс Токио–Москва

Спустя восемь дней после штурма Ельцин отправился с визитом в Японию. Еще тлел обезображенный парламент, еще не были опознаны все трупы погибших, по ночам действовал комендантский час. Какие-то сметливые предприниматели успели за пару дней выбросить на прилавки магазинов оригинальную водку «Краснопресненская» – на этикетке пылающий Белый дом. Остроумно. Водка шла нарасхват. Что мы за страна?

Перед отлетом из Внукова по традиции Ельцин на минуту подошел к журналистам. Сияя, заявил, что противостояние в Москве закончилось. Власть крепка, и следователи наши быстры – супостаты все как один в «Матросской тишине». Прощаясь, сказал с улыбкой:

– С легким сердцем я покидаю Москву.

Журналисты опустили глаза.

...Я уверен, что и сегодня, в пору нарождающейся смуты, которая неизвестно чем закончится (тогда было противостояние властей, ныне – власти и всего народа), наш президент-оптимист опять широко улыбнется, приложит руку к своему «легкому» отреставрированному сердцу и заявит:

– Дорогие россияне! Как гарант Конституции, заявляю, что кризис преодолен. Вот и Виктор Степанович не даст соврать...

...Не знаю, легко ли было на сердце у президента, но, когда летели обратно из Токио, я лично наблюдал, что творилось с его подопечными. В переполненном самолете (журналисты, сотрудники охраны, мидовцы) царило похоронное уныние. Бессонные ночи до и во время штурма, затем влажный, стремительный Токио, где все из рук валилось – то журналисты терялись, то пропадали официальные бумаги, то опаздывал транспорт, – сделали свое дело. Люди переутомились, глубоко запустили руки в поклажу и откупорили водку. Еще полчаса – и в передовом президентском лайнере началась коллективная истерика.

Трое журналистов, сойдясь в кружок, материли моего коллегу, сотрудника пресс-службы, за то, что японская пресса якобы получила официальные документы раньше российской. Он рыдал в голос, как многодетная мать, брошенная мужем, и прикрывал голову руками. В хвосте высокопоставленные сотрудники МИДа добивали очередные поллитра, одного из них мутило, но до туалета он уже дойти не мог. Прощайте, красочные японские подарки, до свидания, шелковые кимоно! Какой дурак их тут оставил?

Визг девушки, журналистки одной из газет, на секунду перекрыл всеобщий гвалт. Она удирала от дюжего охранника, пытавшегося утащить ее в передний, фешенебельный салон. Между ними вырос парень из «Интерфакса» и заявил пьяному «рэмбо»: «Пошел вон, дурак!» Стальные пальцы впились в его горло. Журналист начал хрипеть, глаза вылезли из орбит. Но на помощь никто не шел. Наконец подоспели пилоты (больше трезвых не обнаружилось) и, вдвоем повиснув на руке атлета, в последнюю секунду сумели разжать пальцы...

Так мы, строгие кремлевские чиновники, воплощение здоровья нации, сопровождали в официальной поездке нашего президента, бодрого, оптимистичного человека...

«ЖОР ЖОРЫЧ»

– Генерал Георгий Георгиевич Рогозин был для Кремля, как выражаются твои коллеги-пижоны, фигурой знаковой, – продолжает полковник Школьников. – Я знаком с ним давно, со времен высшей школы КГБ. Запомнилось офицерское собрание 1976 года. Времена были строгие. Докладчики читали по бумажке. Вдруг на сцену буквально влетает молодой офицер в морской форме капитан-лейтенанта. Черная форма, черные волосы, черные усы, а лицо бледное, нервное. И речь его необычна. Впервые за годы учебы я услышал трезвые и даже горькие оценки обстановки в нашей школе. Георгий рассказал ошарашенной аудитории о том, что несколько курсантов, наших товарищей, пытались изнасиловать девушку, но она не выдержала издевательств и выбросилась из окна. Другие до исподнего проигрываются в карты, третьи – теряют секретные документы. Руководство нахмурилось, но поддержало смелого аспиранта. Вскоре все училище знало его в лицо... Я только с годами понял: то выступление было тонким расчетом, всю жизнь он любил покрасоваться, выделиться из толпы, особенно в Кремле...

В КГБ Рогозина быстро раскусили. К 1992 году он дослужился лишь до советника отдела в управлении военной контрразведки. Затем перешел внештатным консультантом в экономическую комиссию Лобова. Решил наконец уволиться, уехать к матери во Владивосток, где в юности морячил на каком-то плавсредстве (вот откуда любовь к морской форме!) и где его завербовали наши славные органы. Но попал не во Владивосток, а в Кремль, где в это время стремительно шло создание Службы безопасности президента и куда его кто-то сосватал с Лубянки. На Ратникова, а потом и на Коржакова он произвел хорошее впечатление: подтянут, аккуратная щеточка уже седых усов, педант – а это ценят в Кремле.

Но особенно Коржакову пришлась по душе давняя страсть Георгия – парапсихология, астрология, предсказания, всякие там оккультные науки. Учти – демократия на дворе, а не время братьев Лаутензак... Много позже Жор Жорыч в многочисленных интервью отрицал свое кремлевское шаманство, но я-то точно знаю, видел собственными глазами его «продукцию»: графики, диаграммы, карты расположения светил, которые он ярко раскрашивал – как Бог черепаху... И на каждой – личная круглая печать с фамилией, как у доктора... Коржаков ему в конце концов звание генерал-полковника выхлопотал, хотя Рогозин контр-адмиралом желал стать. Едва ли не каждый день приходил к шефу на доклад. «Сегодня планеты выстроились так, что нужно быть поосторожнее в принятии решения, хорошо бы его отложить...» Представь себе – предсказания в области оперативной работы! А небесные диаграммы целых политических структур! А порча политиков! Вот почему, оказывается, у Зюганова ничего не получается... Вполне допускаю, что Жор Жорыч нашаманил и наезд Службы безопасности на Гусинского у мэрии, и «коробку из-под ксерокса», на которой мы погорели со Стрелецким как последние...

Нас со Стрелецким, кстати, первыми вышвырнули из Службы. А ведь не нужно было трогать эту коробку! Сколько их было – не счесть... Промашку дали. А все после того, как Коржаков обратился к Ельцину с просьбой всю финансовую документацию по предвыборной кампании сосредоточить в Службе. Этого «железный Толик» со своим штабом пережить не смог...

Спрашиваешь, составлял ли Рогозин гороскопы Ельцину? Нет, такого ни разу не было. Он бы не потерпел. Президент у нас сам предсказатель, всему государству диаграммы рисует, Ванга, понимаешь... Немцов с Чубайсом до 2000 года, рубль никогда не упадет...

И ведь учти, это в элитной спецслужбе происходило. Что же тогда на местах делается? Вот и не спрашивай, почему мы сегодня у края какой-то там бездны колеблемся...

ФАНЕРНАЯ ДВЕРЬ

– Чего же удивляться, – продолжает полковник, – если и окружение помельче ведет себя так же. Возьмем военно-техническое сотрудничество. Об этом много говорилось в прессе. То, что произошло в «Росвооружении» у Шурика Котелкина и здесь у Бориса Кузыка в Кремле, – позор Службы безопасности, мой личный позор, ведь я их курировал. Знал об их проделках, о том, что исчезли миллионы долларов. И ничего не мог поделать, знал и молчал. Что я, ангел, что ли? Ты же сам в Кремле работал, знаешь, как там зрение меняется, парализуется воля. И вовсе не чувствуется, что страна катится в пропасть. Они и сейчас, юмашевы с ястржембскими, не чувствуют... Вот у тебя дома, к примеру, фанерная дверь. Соседям надо об этом знать? Пусть думают, что железная. До сих пор многие уверены, что в Кремле высокие крепкие стены, что за ними люди хоть и не выдающиеся, но все же государственного ума, ищут выход из кризиса, не спят по ночам... Фанера там, одна фанера, которую одним кулаком вышибить можно... Есть, конечно, и порядочные люди. Но вспоминаю, как увольняли. У бывшего опера не так много мест, куда можно устроиться, – банки, охранные структуры. Так вот, почти во все места, куда пытался наняться, звонил на опережение какой-то добрый человек из Службы и обливал меня грязью... Чего удивляться? Президент тоже бывших соратников не щадил. Ельцин всех предал. Всю страну. Отступился. Считаю – самый тяжкий грех...

«И МЫ НИКУДА НЕ ГОДИМСЯ...»

В конце разговора Школьников сказал:

– По идее, народ должен был кинуться на улицы с криком «грабят!», но ничего подобного не наблюдается, все устремились не к Кремлю, а в магазины скупать гречку. Покорность вековая, проклятая... Я, конечно, не призываю на баррикады, но как-то надо себя защищать. Народ в массе необразован. Он понимает, что государство-наперсточник его обманывает, но что делать – не знает. Власть у нас, конечно, поганая. Но и мы, поверь, никуда не годимся.

Что я вижу в будущем? Уничтоженные вклады, нищие толпы. Страна бомжей! Они, как гунны, в конце концов все сметут на своем пути. И часть профессиональных оперативников, которых гонят сегодня с Лубянки, став люмпенами, возглавят эту орду. Но это будет еще не завтра. Еще будут попытки сломать ельцинскую конституцию, создать коалиционное правительство. Только, друзья, как ни садитесь... Необходимое решение сегодня – принятие закона о президенте. Пусть дадут ему охрану обильную, пусть живет в Горках и носа не показывает, Тане – дачу, внуку – колледж в Винчестере. Но только пусть он уходит в отставку!

И вот еще что. Страшнее всего не бунт и не революция. Страшнее всего грядущие безмолвные смерти посреди пустынных пространств Отечества. Как представлю себе одиноких обобранных старух где-нибудь в Вологодской области – не по себе становится. Дай Бог, чтобы хватило у них дров, и была конфета к чаю, и чтобы автолавка с продуктами не завязла в грязи. Дай Бог, чтобы они благополучно перезимовали...