Печатное издание номер 4/31

25 лет назад Россия подарила франции Андрея Макина. Теперь это один из знаменитых западных писателей. Интервью «Совершенно секретно» он дал в 2003 году

В1995 году впервые в истории французской литературы Гонкуровская премия была присуждена русскому писателю. Ее получил Андрей Макин за роман «Французское завещание». «Я была поражена, – говорила мне тогда президент Гонкуровской академии Эдмонда Шарль-Ру. – Это большая литература». В одночасье Андрей превратился в европейскую знаменитость. «Как и все русские, – позже сказал мне Макин, – я фаталист. Был им до получения Гонкуровской премии, остаюсь и сейчас». И неожиданно добавил: «Я думаю, что заслужил ее». В том же 1995 году книга получила еще одну престижную премию – «Медичи», а затем целый венок прочих призов, включая итальянскую «Премию премий», которой награждают лучшую книгу из тех, что получили в текущем году литературные награды.

С тех пор «Французское завещание» перевели на 35 языков, издав общим тиражом в 2,5 миллиона экземпляров. В России роман напечатали в «Иностранной литературе», но отдельной книгой он так и не вышел. Недавно был опубликован новый макинский роман – «Земля и небо Жака Дорма. Хроника  любви». Он, как и почти все предыдущие, написан на «русско-французскую» тему. Стоит назвать еще два самых известных романа Андрея Макина. Это «Преступление Ольги Арбениной» – о судьбе русской княгини, которая вместе с сыном живет в «Золотой орде», французском городке, давшем приют русской эмиграции. И «Реквием по Востоку» – роман о жизни трех поколений русской семьи, на чью долю выпадают самые тяжелые испытания прошедшего века – революция, Гражданская война, коллективизация, Великая Отечественная.

Десять лет назад Эдуард Штейнберг сказал в интервью «Совершенно секретно»: «Мы давно смирились с тем, что дома никому не нужны».
Прошедшее с тех пор времяне опровергло художника. Вмарте прошлого года Штейнберга не стало. Он так и умер на чужбине. И только в гробу вернулся в Россию

Первая выставка Эдика Штейнберга состоялась в 1961 году в его московской квартире и была посвящена Тарусе. Но с давних пор один из столпов российского нонконформизма большую часть времени трудился в Париже, хотя каждый год на несколько месяцев возвращался в родные пенаты. Открытие его выставки в престижной парижской галерее Клода Бернара почтил присутствием знаменитый искусствовед Пьер Розенберг, бывший директор Лувра. Он высоко ценит живопись Штейнберга и посещает все его выставки. Главный французский эксперт по русскому искусству Жан-Клод Маркадэ писал в каталоге экспозиции: «Абсолютная оригинальность Штейнберга состоит в том, что он создает картины-иконы, изобразительные элементы которых приобретают аспект сверхчувственного. Во многом он развивает идеи Казимира Малевича, оказавшего огромное влияние на мировую живопись. Мы открываем для себя новый, незнакомый ранее мир современного советского искусства, который удивляет нас разнообразием, углубленным поиском, духовностью».

Михаил Рудь Покинул Россию еще в советское время и большую часть жизни  во Франции. Но остался русским музыкантом

В 1977 году 23-летний советский пианист Михаил Рудь, как тогда говорили, выбрал свободу. Подававший большие надежды музыкант не вернулся в Союз из очередных гастролей и остался во Франции. В ту пору на подобный шаг решались лишь самые отчаянные: у Страны Советов были длинные руки и почти неограниченные возможности свести счеты со своими блудными сыновьями. Молодому музыканту на первых порах очень помогли такие столпы мировой музыки, как Караян, Булез, Мессиан, Ростропович.
Как пианист Михаил Рудь состоялся именно во Франции, которая сделала его своим гражданином и за выдающиеся музыкальные заслуги удостоила ордена Почетного легиона. На Западе его называют «самым французским из всех русских музыкантов». Он выступает с ведущими западными и российскими оркестрами. Более двадцати лет Рудь руководит международным музыкальным фестивалем, который проходит в средневековом аббатстве Сен-Рикье, расположенном в исторической провинции Пикардия на севере Франции.

Когда-то он впервые в союзе превратил женщину в мужчину. А в послесоветское время оказался в родной латвии на положении «внутреннего эмигранта». но не пал духом.
В 2006-м он заставил рижские власти впервые в истории почтить день 9 мая. Вскоре после этого мы с ним и встретились

Девятого мая он вынудил Рижскую городскую думу встать, чтобы почтить память погибших в войне. По-моему, для этого надо быть Вольфом Мессингом. Но сам Виктор Константинович Калнберз рассказывал мне об этом чуть ли не со смехом. Не издевательским, впрочем, смехом, а вполне добродушным:

– Я понимал, что своим предложением поставлю в тупик национал-патриотов. Но если бы среди них был умный человек, то он нашел бы лазейку и дополнил мою инициативу, к примеру, предложением помянуть погибших в борьбе с коммунизмом. Сразу все оказалось бы «сбалансировано» и сведено на нет. Но такого человека не нашлось. Левая часть Думы встала, правые сперва помялись, хотели отсидеться, но потом тоже поднялись. Может быть, представили себе фотографии в завтрашних газетах: одни стоят, другие сидят вместо того, чтобы почтить память мертвых. Как там к коммунистам ни относись, а выглядеть это будет странно…

Основателя знаменитой «Евросети» вынудили продать бизнес, бежать из страны и все равно не хотели оставить в покое, требовали его выдачи. Кому он так насолил? По свежим следам событий в декабре 2009 года Леонид Велехов приехал к нему в Лондон

В пятом часу в начале декабря в Лондоне уже темно, а на этот раз еще и льет как из ведра. Безумный таксист уже минут сорок везет меня по периметру Кенсингтонских садов с одной их стороны на другую. Пробок нет, этот путь на самом деле должен занимать от силы минут десять. Но таксист вовсе не жулик и не накручивает километраж: он, похоже, действительно безумен, этот, как можно предположить по его лицу и ломаному английскому, какой-нибудь румынский эмигрант, и пустился в путь, не зная толком дороги. А теперь заплутал, дергается, нервничает, орет на меня, бьет по клавишам самого, судя по всему, примитивного навигатора, который выдает маршрут лишь по названию улицы и номеру дома. На другие ориентиры вроде названий магазинов, отелей, ресторанов и т.д. навигатор реагировать не научен, а я, как на грех, не знаю номера дома – только улица и название гламурной кофейни, где меня ждут. И поджидающий меня в этой кофейне человек знает только ее название – он тоже не местный, как и я, тоже эмигрант с небольшим стажем, недостаточно хорошо знающий этот огромный город, как и таксист, тоже дергается и орет на него по телефону на плохом английском, когда я передаю таксисту трубку, чтобы мой собеседник хоть как-то попытался ему объяснить, куда путь держать. От этих нервозных объяснений, перемежаемых русским и английским матом, таксист только больше запутывается и психует. Я с ужасом слежу, как он лавирует между двухэтажными автобусами, в последний момент резко бьет по тормозам на красном свете, как кур, распугивая пешеходов, пытаюсь его успокоить и наконец принимаю решение, которое давно должен был принять – выйти из этого заплутавшего болида, пусть даже на противоположном конце города, неважно, жизнь дороже…
 

Одно из первых своих больших интервью после вынужденного бегства из России опальный олигарх и делатель президентов дал в мае 2003 года «Совершенно секретно»

– Прозвище «великий и ужасный» клеили к нескольким деятелям ельцинской эпохи, но приклеилось оно только к вам. Насчет «великого» можно понять – я так говорю вовсе не в порядке лести. Очевидно, что вы сыграли большую роль в политической истории России 1990-х годов, в ваших руках было сосредоточено очень много властных нитей, и вы ими активно и эффективно манипулировали на протяжении ряда лет. А вот «ужасный» требует разъяснений. Вас обвиняют во многих грехах, на днях по московскому каналу ТВЦ прошел целый фильм, где на вас последовательно «повесили» чуть ли не все громкие нераскрытые убийства последнего десятилетия, начиная с Листьева. Почему, как вы сами считаете, за вами идет такая демоническая слава?

– Сам я с этим прозвищем не согласен, но можно порассуждать, почему такой миф сложился. Я стал заниматься политикой начиная с 1995 года. Точнее, еще в 1994 году я понял, что от политики никуда не уйти. Вот недавно меня спросили: не считаете ли вы, что Ходорковский в последнее время стал заниматься политикой? Я говорю: да он давно занимается политикой. Его бизнес – это политика. Капитал – неотъемлемая часть политики в любой стране мира. Более того, капитал нанимает на работу власть и формирует политическое влияние в стране. Я много раз об этом говорил и не отказался от этого мнения, проведя много времени в Великобритании, с моей точки зрения – самой демократической стране мира. Капитал – это же не просто денежный мешок, а концентрированный потенциал нации.