НОВОСТИ
ЭКСКЛЮЗИВЫ
БОМБА ДЛЯ МАО
Совместно с:
28.09.2015
КИТАЙ ПОЛУЧИЛ СОВЕТСКИЕ ЯДЕРНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ПУТЕМ БЕЗЗАСТЕНЧИВОГО ШАНТАЖА СССР
3 сентября 2015 года в Пекине состоялся грандиозный военный парад. Официальный повод – 70-летие окончания Второй мировой войны. Однако подлинной целью устроителей действа было желание продемонстрировать миру возросшую мощь Китая. Особый фурор произвела межконтинентальная баллистическая ракета 21D «Восточный ветер», о существовании которой до этого дня имелись только предположения. Ни для кого не секрет, что своей ядерной мощью Китай во многом обязан Советскому Союзу, однако сегодня мало кто вспоминает о том, что ядерные технологии от СССР властям Китая удалось получить в первую очередь путем шантажа. Об этом – в расследовании «Совершенно секретно».
Победа китайских коммунистов в 1949-м в гражданской войне и приход Мао Цзэдуна к власти в самой населенной стране мира не обрадовали Сталина. Слишком уж свежи были воспоминания о предательстве Иосипа Броз Тито и потере Югославии. Мао же изначально казался подозрительнее Тито – он никогда не бывал в Москве, не относился к проверенным коминтерновцам, как Берут или Готвальд, и своим политическим восхождением Сталину обязан не был. Соперничество между двумя центрами мирового коммунизма стало неизбежным.
Когда китайский вождь прибыл в декабре 1949 года в Москву на празднование 70-летия Сталина, то последний долго с ним не встречался, подсылал к нему то Молотова, то руководителей пониже рангом, чтобы те прощупали настроения Мао Цзэдуна. Сталин долго не мог подготовиться к разговору с человеком, который волей-неволей претендовал на равный с ним статус.
В октябре 1950 года Китай вступил в войну в Корее – это было решение Мао, сам Сталин ушел от ответственности за его принятие. Именно тогда будущий Великий кормчий почувствовал свою незаменимость и силу. Китайцы, несмотря на огромные потери, на равных противостояли ядерной сверхдержаве – США, и конфликт закончился вничью. Москва даже поручила Пекину руководство азиатскими компартиями, но Мао понимал, что его страна может считаться великой, а он сам – быть полностью независимым от Кремля только в случае обладания атомной бомбой, применить которую американцы не раз угрожали во время Корейской войны. В эти моменты он остро ощущал собственную зависимость от СССР.
Однако Поднебесная к 1950 году была крайне отсталым государством, к тому же, служившим ареной для нескончаемых войн на протяжении сорока лет. В тех условиях создать Китаю атомную бомбу было куда тяжелее, чем Советскому Союзу в 1945-м, когда после Хиросимы Сталин дал указание команде Курчатова всемерно ускорить работу.
ПОДПИСАНИЕ ДОГОВОРА О ДРУЖБЕ, СОЮЗЕ И ВЗАИМОПОНИМАНИИ МЕЖДУ СССР И КНР. ПОДПИСЫВАЕТ МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР АНДРЕЙ ВЫШИНСКИЙ. ПРИСУТСТВУЮТ: ЧЖОУ ЭНЬЛАЙ, ВЯЧЕСЛАВ МОЛОТОВ, ИОСИФ СТАЛИН, МАО ЦЗЭДУН, БОРИС ПОДЦЕРОБ, Н.Т. ФЁДОРОВ, ПОСОЛ КНР В СССР ВАН ЦЗЯСЯН
Фото: Ф. Кислов/РИА «Новости»
ПЕРВОЕ СОГЛАШЕНИЕ
Поэтому Мао понимал, что получить сверхоружие он может только от Москвы. Кремль же вовсе не горел желанием делиться своими секретами с китайским братом. При жизни Сталина Мао, к тому же втянутый в Корейскую войну, не осмеливался попросить о содействии, ибо Иосиф Виссарионович никогда бы на это не согласился, но после его смерти китайский лидер перешел в активное наступление. Во время первого визита Хрущёва в Китай в 1954-м он прямо сказал, что хотел бы получить атомную бомбу. Никита Сергеевич ответил, что Советский Союз гарантирует всем странам соцлагеря защиту от ядерного нападения, так что китайские товарищи могут не волноваться. Кроме того он подчеркнул, что её производство – крайне дорогостоящий процесс, непосильный для слаборазвитой страны.
Но Мао не отступал, и начал тонко шантажировать СССР. С этой целью он развязал зимой 1954–1955 годов кризис в Тайваньском проливе, обстреляв острова, находившиеся под контролем гоминьдановцев, за которых были вынуждены заступаться американцы. Мир оказался перед угрозой ядерной войны, ибо СССР не мог оставить своего союзника одного. Мао же получил повод допекать Москву просьбами о дополнительной помощи, в том числе снова напомнив о содействии в получении атомных технологий и ракет, мол, в таком случае Пекин, не привлекая старшего брата, сможет себя защитить. И в апреле 1956-го было подписано первое соглашение, предусматривавшее помощь со стороны Советского Союза в этой секретной сфере.
В том же 1956 году осложнилось внешнеполитическое положение СССР – после хрущевских разоблачений «культа личности», в Венгрии и в Польше вспыхнули волнения, и Кремлю приходилось опираться на поддержку Пекина, чтобы удержать в своей орбите недовольных. Мао публично одобрил действия Москвы, но кулуарно намекнул на то, что за такое надо рассчитаться. В 1957 году приезд Мао на празднование сорокалетия Октябрьской революции также был обставлен требованиями ускорить темпы и увеличить масштабы передачи ракетно-ядерных технологий. Хрущёву деваться было некуда, допустить потерю страны с 600 миллионами населения он не мог, и 15 октября 1957 года было подписано соглашение о передаче КНР соответствующих технологий.
Последним крупным шантажом Великого кормчего стал второй Тайваньский кризис 1958 года, когда китайцы вновь неожиданно обстреляли острова в проливе и балансировали на грани войны с США, но в этом случае Советский Союз, публично заявляя о своей поддержке, тем не менее, разъяренный тем, что Китай не предупредил его о начале активных действий, дал понять Пекину, что ссориться с Вашингтоном, а тем более воевать из-за него, не намерен.
12 ТЫСЯЧ СОВЕТСКИХ СПЕЦИАЛИСТОВ
Впрочем, к тому времени ядерная программа Пекина продвигалась на всех парах. В 1955 году была сформирована «Тройка», отвечающая за создание сверхбомбы. В нее вошли Бо Ибо – лучший управленец КНР, Чэнь Юнь – финансовый гений компартии, и маршал Не Жунчжэнь, который и возглавил атомный проект Китая. Для выполнения ее решений были созданы Второе министерство машиностроения (аналог советского Минсредмаша) и Пятая академия, где разрабатывалась ракетная тематика, своего рода эквивалент НАСА.
Бюджет для создания сверхоружия стремительно рос – с 15 млн долларов в 1955 году до 100 млн в следующем. Одновременно, по некоторым подсчетам, в Китай прибыло до десяти тысяч советских специалистов-оборонщиков, и около одиннадцати тысяч инженеров и ученых из Поднебесной было подготовлено в СССР. Такой приток научных кадров сделал возможным организацию ядерных кафедр в Пекине, ранее отсутствовавших.
Советскую помощь в атомных вопросах курировал один из руководителей Минсредмаша Аршак Задикян, находившийся в Китае в 1956–1960 годах. Имея поручение Хрущёва помогать китайцам не за страх, а за совесть, он пресекал все попытки что-то утаивать от «китайских товарищей». Так, секреты, добытые советской разведкой в США, Великобритании, Канаде, а также полученные как трофеи в Германии, перетекали в Китай. В известном смысле можно сказать, что достижения Манхэттенского проекта 1942–1945 годов были использованы минимум дважды: первый раз – в СССР, куда их доставила разведка, получавшая сведения сразу от нескольких агентов в проекте, главным из которых был Клаус Фукс, а затем – в Китае, куда они попали в результате политического шантажа.
Открывшееся окно возможностей в 1956–1957 годах китайцы использовали по полной программе – только ядерной физике и смежным наукам учиться в СССР и страны Восточной Европы отправилось более семи с половиной тысяч студентов. Ввиду низкой грамотности в Китае на учебу первоначально отправлялись чуть ли не все желающие, но все равно людей не хватало. Поэтому по распоряжению маршала те студенты, которые уехали в Советский Союз и страны соцлагеря изучать гуманитарные науки, в принудительном порядке переводились на технические отделения институтов. Также ученых и инженеров с «гражданки» откомандировали в армейские институты.
Но советская помощь продолжалась недолго. Уже в 1959 году в связи с переговорами с Западом о запрещении испытаний ядерного оружия СССР объявил Китаю, что не сможет оказывать обещанное содействие в атомной программе. Переговоры были лишь формальным поводом. К тому времени раскол между Москвой и Пекином стал очевидным фактом, идеологические и политические разногласия оказались непреодолимыми. Хрущёв, дополнительно взбешенный отказом Китая предоставить морские базы для советских подлодок с баллистическими ракетами на борту, равно как и разместить у себя станции дальней связи с кораблями, приказал отозвать всех советских специалистов – 12 тысяч человек, в том числе атомщиков, со всеми чертежами. Последний из них покинул КНР 13 августа 1960 года.
Мао Цзэдун использовал предложение Хрущёва на все сто. Сперва он заявил, что Китай больше не колония, чтобы на его территории помещались чужие базы, и что подобные замыслы унижают национальную гордость китайцев и идут вразрез с принципами интернационализма. Затем он потребовал, чтобы СССР оказал помощь в создании китайского подводного флота. Хрущёв был ошеломлен и мог лишь оправдываться, что он не имел в виду ничего, способного унизить братский Китай. Но оказать содействие в строительстве подводных лодок он отказался категорически. Хрущёв с тоской осознавал, что Китай неудержимо дрейфует в сторону от Советского Союза. «Потерю» Китая ему в 1964-м поставят в вину, снимая с должности.
КИТАЙСКИЕ САХАРОВЫ
Одновременно с шантажом СССР и получением от него максимально возможной помощи, атомная «Тройка» сделала ставку на привлечение в страну специалистов-соотечественников из-за рубежа. В самом Китае необходимых физиков, химиков, математиков, конструкторов фактически не имелось, тогда в США и Европе сформировалась значительная научная колония – выходцев из него. И «китайский Курчатов» – Цянь Саньцян, и «китайский Королёв» – Цянь Сюэсэнь, получили образование на Западе.
Цянь Саньцян был учеником знаменитых французских физиков – Ирен и Фредерика Жолио-Кюри, по политическим убеждениям коммунистов, которые через него передали секретные сведения китайским «товарищам», желая помочь своим единомышленникам. Цянь вернулся на родину еще в 1948-м и с восторгом встретил победу коммунистов. Уже в 1949 году он поехал в Париж с 50 тыс. долларов – огромной суммой по тем временам для нищей страны, которую ему выделило руководство Компартии с целью закупки научного оборудования и побуждения китайских студентов к возвращению домой.
Кстати, в 1953-м Цянь посетил Москву, где хотел наладить контакты для получения нужной информации, но поскольку это было еще до подписания соглашения о сотрудничестве, президент Академии наук Несмеянов предупредил органы, что китайского гостя стоит ознакомить «лишь с некоторыми научными работами общего характера без малейшего введения в курс проблем, входящих в тематику Первого главного управления».
Но поездка в Париж был лишь его личной инициативой. Не Жунчжэнь поставил процесс на широкую ногу. Он собрал на совещание в МИДе дипломатов и объявил им, что нет цели более важной сегодня, чем возвращение на родину технических специалистов и ученых, и что именно это должно стать главной задачей китайских посольств.
Самой «жирной» добычей стал Цянь Сюэсэнь. Он родился в 1911 году в семье чиновника, получил современное образование и в 1935-м отправился в США совершенствоваться как инженер. Там он поочередно учился в Массачусетском технологическом институте, а затем в Калифорнийском технологическом институте, где за выдающиеся способности был оставлен преподавать, будучи любимым учеником Теодора фон Кармана, одного из теоретиков космонавтики.
В Калтехе Цянь стал одним из основателей Лаборатории реактивного движения – в будущем ведущего центра НАСА по разработке космической техники. Во время войны Цянь служил в американской армии в чине полковника и занимался изучением немецкой ракетной техники. Ему пришлось допрашивать Вернера фон Брауна, о чем впоследствии журналисты шутили, что отец немецкой ракетной программы отчитывался перед отцом китайского ракетостроения.
После войны Цянь вернулся к работе в Лаборатории реактивного движения, которая в то время активно создавала первую американскую тактическую ракету «Корпорал». Но он не знал, что ФБР давно уже следит за ним, подозревая его в симпатиях к коммунистам. Цянь действительно, как многие интеллектуалы того времени, сочувствовал радикальным левым идеям и входил в кружок младшего брата Роберта Оппенгеймера – Франка, в котором обсуждалась коммунистическая теория. В 1950 году Цянь Сюэсэнь был отстранен от всех секретных работ и предстал перед следователями. Его первым желанием было уехать в Китай.
Но американское правительство воспретило ему этот шаг. Он был посажен под домашний арест и находился под ним до 1955 года. Судьба Сюэсэня стала предметом переговоров, которые неофициально велись между Китаем и США, на тот момент не имевших дипломатических отношений. Уже на самых первых встречах в Женеве в 1954-м был поставлен вопрос о возможности Цяню вернуться домой. На руках у китайцев имелись козыри – несколько десятков американских граждан, задержанных в КНР. Их отпустили только в обмен на свободу Цяня.
Всего в 1954–1955 годах было разрешено эмигрировать из США в Китай более чем сотне специалистов – физикам-ядерщикам и инженерам-ракетостроителям. Среди них были и Дэн Цзясянь, вторая по значимости фигура после Цяня Саньцяна в китайской ядерной программе, создатель водородной бомбы, своего рода «китайский Сахаров», а также такие выдающиеся ученые, как Жэнь Синмин, профессор из Университета Буффало, Ду Шоу, Ван Сичжи, Чэнь Гайцзя.
Кто-то из них искренне сочувствовал китайской революции и верил в то, что коммунисты строят в стране лучшее будущее. С ними агенты китайской разведки вели деликатную работу по обработке сознания, подсовывая разного рода пропагандистскую литературу, убеждающую в том, какой прогресс происходит на родине. Мысль о том, что прежде отсталый Китай, эксплуатируемый Западом, ныне становится мощной державой, действовала на многих ошеломляюще, подстегивая патриотизм. Тот же Цянь Сюэсэнь говорил американцам, что не хотел бы конструировать ракеты, которые могут обрушиться на его собратьев. Кого-то удалось заманить обещаниями больших денег и возможностью профессиональной самореализации.
В ПОМОЩИ ОТКАЗАНО
Хаос «Большого скачка» и «Культурной революции» не влиял на ход ракетно-ядерной программы. Если в это время людей, получивших образование за рубежом – не важно в США или в СССР, – громили как оппортунистов и лиц идущих по капиталистическому пути, то верхушка ученых и конструкторов, работавших над атомной бомбой и баллистическими ракетами, почти целиком состояла из людей «оттуда» и пребывала в полной безопасности. Сам Мао Цзэдун на первой встрече членов Политбюро с ядерщиками в 1955 году сказал: «Сегодня мы – ваши ученики».
После внезапного отзыва советских специалистов и полного прекращения всякой помощи от Москвы китайская ядерная программа оказалась в серьезном кризисе. Верхушка Компартии, собравшаяся на совещание, долго дебатировала – как поступать в данной ситуации? Раздавались голоса, что необходимо отложить атомную бомбу «на потом» – ведь страну постиг великий голод, жертвами которого стали от 30 до 50 миллионов человек.
Но Мао сказал: «Нам повезло, что русские нас бросили. В противном случае мы бы никогда не смогли расплатиться с ними за их помощь. Будем делать своими силами и как можно быстрее!» По оценке историков Юн Чжан и Джона Холлидея, в результате этого решения погибло людей в 100 раз больше, чем в результате взрывов в Хиросиме и Нагасаки, ибо ресурсы, способные спасти жизнь голодавшим, направлялись на создание ядерного оружия.
Так, опираясь одновременно на советскую помощь и на содействие соотечественников, привлеченных из-за рубежа, китайская ядерная (она, как в США и в СССР, предшествовала ракетной) программа развивалась семимильными шагами. Уже в 1958 году был запущен первый реактор. В том же году 40 тыс. строительных войск были посланы в пустыню Такла-Макан в районе озера Лоб-Нор, где они начали обустраивать полигон для атомных испытаний. А войска, выводимые из Кореи, отправились на возведение ракетного полигона в пустыню Гоби, на котором в 1960-м Китай испытал первую баллистическую ракету.
К осени 1964-го года у атомщиков все было готово. Они только ждали команды из Пекина, чтобы провести первое испытание. Но там в руководстве опять начались жаркие дискуссии. Разведка из США докладывала, что американцы готовы нанести удар по Китаю, в случае если они зафиксируют подготовку к ядерному взрыву, либо сразу после него. После того, как это возражение было снято, начались споры о точной дате. 1 октября – 15-я годовщина провозглашения КНР – было отвергнуто, так как Мао опасался того, что если испытания закончатся неудачей, это произведет неблагоприятное впечатление на всех причастных к разработке.
В итоге ядерный гриб вознесся над пустыней Такла-Макан 16 октября – через два дня после смещения Никиты Сергеевича. Ирония истории заключалась в том, что кодовое название операции было «Номер 596» – от месяца июня 1959 года, когда Хрущёв объявил об окончании советской помощи. Всего лишь через три года взорвалась китайская водородная бомба, а в 1970-м с космодрома в пустыне Гоби был запущен искусственный спутник Земли, передавший в эфир мелодию «Восток алеет».
ПОДОЗРЕНИЯ СТАЛИНА ОКАЗАЛИСЬ ОБОСНОВАННЫМИ
По оценкам историка Шэн Жихуа, на создание атомной бомбы Китай потратил 3,6 млрд долларов против 11,6 млрд, затраченных СССР. Такая экономия стала возможной только благодаря двум факторам – всемерному использованию советской помощи на протяжении четырех лет (1956–1960) и масштабной кампании по возвращению на родину китайских специалистов. А подозрения Сталина оказались обоснованными. Мао недолго оставался лояльным советским союзником и, обретя ядерное оружие, начал играть в собственную геополитическую игру.
Пришедшему к власти Брежневу пришлось иметь дело с Китаем, невероятно уверенным в своих силах. Вместо одного стратегического противника – США, у Советского Союза их теперь было двое. События на острове Даманский стали возможны только благодаря обладанию Поднебесной ядерным оружием. СССР пришлось срочно создавать мощную военную группировку и инфраструктуру в Забайкалье и на Дальнем Востоке, чтобы противостоять новому потенциальному врагу. Об этом часто забывается, но гонка вооружений, погубившая Советский Союз, велась не только с Западом, но и с Востоком, а именно – с Китаем. Так что те, кто принимал решение о передаче сверхсекретных технологий Пекину в 1950-х годах, косвенным образом оказались причастными к падению сверхдержавы.
Но последствия существования в Китае ядерного оружия на этом не закончились. После китайско-индийского пограничного конфликта в 1962 году между двумя странами воцарились крайне враждебные отношения. И после того как стало известно о ядерном испытании в Китае, Дели не мог остаться безоружным перед лицом врага и принял решение о создании оружия массового поражения, что, в свою очередь, вовлекло Пакистан в ядерную гонку, чей президент Зульфикар Али Бхутто сказал: «Будем есть траву, но атомную бомбу получим». И в этом случае не обошлось без китайской помощи, ибо Пекин полагался на Исламабад в своем стратегическом противостоянии с Индией. Однако это уже совсем другая история…
Автор: Максим АРТЕМЬЕВ
Совместно с:
Комментарии