ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

Андрей ГРИВЦОВ

31 мая 2025

— Миша, добрый вечер! Не спишь?

— Здравствуйте, Алевтин Иванович! Не сплю. Домой еду с работы. А Вы чего не отдыхаете так поздно?

— Я как раз отдыхаю. Решил вот тебе позвонить в порядке отдыха, поболтать о делах рабочих.

— Это здорово. Люблю с Вами поговорить, посоветоваться.

— Как у тебя сейчас с загруженностью? Дело одно своё хотел тебе предложить. Интересное, с позицией.

— Алевтин Иванович, с загруженностью как всегда. Бегаю из суда в СИЗО, из СИЗО к следователям, и так по кругу. Но с Вами в дело я всегда рад. Для меня это большая честь, Вы же знаете.

— Вот это правильно, что бегаешь. Адвокат должен бегать, Мишенька. Чем больше дел, тем лучше. Разных. Суды, допросы, клиенты. Взятки, убийства, изнасилования, кражи, мошенничества, всё бери. Так кругозор шире будет. Разные дела надо в руках держать и помногу. Этому поможешь, тому подскажешь, здесь поучаствуешь. Так и нарабатываешь опыт. Я в твои годы ой как бегал.

— Да, Вы рассказывали. Алевтин Иванович, с Вами в одно дело готов.

— Не со мной, Миш. Вместо. Не успел я это дело закончить. Вот тебе предлагаю. Там хорошая позиция и клиент достойный. Со всех углов нашего адвокатского зрения.

— Алевтин Иванович, как это не успели?

— Вот так вот, Мишенька, не успел. Позавчера продление срока в суде было. Я долго к нему позицию готовил. Он же не субъект, Миш. Вменяют злоупотребление должностными полномочиями. События 16-го года. Он руководитель ООО. С государственным участием, но ООО. Понимаешь, к чему клоню?

— Понимаю. Раньше другая редакция примечания к 285-й была. Он не являлся должностным лицом.

— Ну вот, потому тебе и звоню, что понимаешь. Я судье позавчера при продлении говорю: он не субъект преступления. Это же база, 2 курс юридического факультета, уголовное право. Что же Вы творите? А она мне: Адвокат, вы всё путаете, это не слушание по существу. Мы не оцениваем доказательства сейчас.

— Да уж.

— Вот я и говорю ей: здесь не надо доказательства оценивать. Вы обвинение откройте, сопоставьте с действовавшей редакцией Уголовного кодекса.

— Продлила?

— Продлила. Останавливала меня четыре раза. Замечания объявляла. Порядок я якобы нарушал в процессе. Ну, если об уголовном праве говорить – это нарушение порядка…

— А кто расследует?

— Следственный департамент. Молодой парень. Вроде не глупый такой, приятный. Я ему: вы почему закон не читаете? А он мне: ну вы же всё понимаете, начальство.

— Алевтин Иванович, вы не расстраивайтесь. Они сейчас все такие.

— А чего мне расстраиваться, Миш. Я уже своё отрасстраивался. Сколько я их повидал, и молодых, и старых. Потом, когда самих судят, они про право с законом вспоминают. А их судят, Миш. И сажают. И им адвокат тоже нужен.

— Да-да. И жалоб побольше, с ходатайствами, и лучше бесплатно.

— Да нет, деньги у них есть обычно. Я проверял. Сколько у меня их было, ещё в советские времена. Приедешь на обыск, а там под половицами мешки денег. Я не виновен, говорит. Конечно, не виновен. Я то знаю, я же адвокат. Жалеешь их всех. Тоже ведь жёны, дети, матери имеются.

— Алевтин Иванович, что-то связь такая плохая, как из трубы. Может, перезвонить Вам?

— Перезвонить? Да тут не перезвонить, Миш. Я с чего начал-то. Не перезвонить мне, Миш. Это я тебе теперь звонить буду, хоть и редко, когда совет какой дать по этому делу или позицию обсудить. Здесь связь такая, односторонняя. Когда Совет решит, тогда и можно звонить. Вот сейчас решил, чтобы я тебе звонил.

— Не понял, Алевтин Иванович. Какой Совет? Что решил?

— Ну как какой. Наш Совет адвокатский. В мои времена он президиумом назывался, а потом я уж не стал там состоять, ротировался, сил не стало столько.

— Так Вы в Совет палаты опять вошли? Поздравляю! Это правильно. Кому ещё, кроме Вас.

— Миш, да ну не с чем тут поздравлять особо. Тут соболезновать надо. Давай я к делу, у меня времени немного. Мы тут посоветовались по этому моему кейсу, как вы все теперь уголовные дела называете, в Совете, и дали они мне один звонок. Дело-то хорошее, с позицией. И Федор Никифорович, и Семен Львович меня поддержали, что нет состава. Звони, говорят, Мише. Пусть он это дело до ума доводит. И клиент опять же достойный. Надо этих аспидов лупить. Совсем обнаглели. Уголовное право, второй курс!

— Алевтин Иванович, погодите. Какой Федор Никифорович? Какой Семен Львович? Вы не выпили?

— Выпил я, Миш, после суда. Это позавчера было. А сегодня уже пить нельзя. Здесь не пьют, Миш. Даже по праздникам. В основном разговариваем просто, размышляем. О жизни, о профессии. Мне кажется, вырождается наша профессия, и никому она скоро не нужна будет. А Семен Львович говорит, что всё равно нужна. В его времена она было уже совсем выродилась, но держалась всё же на некоторых, кто не согласен был с этим. Так что он считает, что и сейчас такой ренессанс скоро будет.

— Будет, Алевтин Иванович, будет. Ещё поработаем. Времена-то тёмные, конечно, но будет и просветление рано или поздно. Цивилизация и просвещение всё равно победят.

— Миш, у меня время заканчивается, так что давай к делу. В общем, помер я.

— Как помер?!!!

— Ну как-как. Натурально. Взял и помер. Пришёл домой после суда, выпил от волнения, уснул, а проснулся уже здесь. И не могу я, Миш, что дело мое с позицией пропадает, надо его доводить до ума. И человеку помочь, и денежек заработать, и аспидов этих поучить немного. Бери дело, Миш.

— Алевтин Иванович, да как же так? А почему я не знаю? Почему мне не звонили?

— Миш, вот я и звоню. Совет разрешил. Говорят: звони Мише. Он из молодых самых толковый, хотя и торопится часто, суетится. Но я за тебя поручился, Миш, обещал им, что буду тебе иногда звонить, направлять. Не могу я, Миш, что дело такое не доделал и что достанется оно какому-нибудь раздолбаю. Там позиция хорошая, тебе жена моя скинет.

— Алевтин Иванович, это все ужасно звучит.

— Звучит не звучит, а дело довести до ума надо. Без этого мне не спокойно будет. Сам здесь окажешься, поймёшь. Но Федор Никифорович узнавал у кого надо. Тебе ещё долго. Много интересных хороших дел проведёшь, пока сам звонить и дела передавать не начнёшь.

— Алевтин Иванович, я возьму, конечно. Пусть клиент звонит. А когда же похороны? Я прийти хочу. Не могу поверить, что это случилось.

— Вот, Миш. Это второй вопрос, который хотел обсудить с тобой. Похороны на третий день по русскому обычаю. Я хоть и не совсем русский, но крещёный. Ты там с моего процента с гонорара веночек принеси, поминки организуй. Чтобы все наши были, Миш, старые адвокаты. Но никаких этих. Из Минюста, прокуратуры, судов и прочих. Там были люди когда-то, да все всплыли. Теперь в соседнем совете заседают. В общем, никаких почестей от государства. И жене передай. Пусть отказывается! Скажи, я велел напоследок. Она поймёт. Ты, Миш, помогай ей с моего процента, не забывай, позванивай. Она уже старая. Дети далеко, вряд ли приедут, а больше и некому из самых близких. А ты человек молодой, пробивной, деловой, всё сделаешь, как надо. И чтобы проводили достойно, и чтобы могилка, и чтобы прибирали её.

— Хорошо, Алевтин Иванович! Да я бы и так всё сделал. Как положено, безо всяких гонораров.

— Ну вот это не надо, Миш. Гонорар – это, сам знаешь. Без него позиция не так легко выписывается. Ладно, пошёл я. Тут очередь у нас. Сейчас Врублевский должен своему стажёру звонить. Тоже дело какое-то не довёл. Знал его?

— Лично нет, только слышал.

— Хитрый был адвокат, с подковыркой, вредный, меня не любил, но дело своё знал крепко. Сейчас мало таких осталось. Всё, обнял тебя, Миш! Пошёл на Совет докладывать, что ты согласился дело взять.

— Обнимаю, Алевтин Иванович.

Андрей ГРИВЦОВ

31 мая 2025