ПОРТОС - БОЕЦ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ФРОНТА

Беседовала Елена СВЕТЛОВА

Фото Дмитрия АЗАРОВА

Леонардо, тот, который Ди Каприо, может отдыхать. Его паточно-медовая красота, безусловно, проигрывает мужественному обаянию молодого Валентина Смирнитского. Глаза в пол-лица, чувственные губы, брови вразлет. «Двое», «Королевская регата», «Последний месяц осени», «Семь стариков и одна девушка», «Щит и меч» – советские девушки по Смирнитскому с ума сходили. Правда, понятия «секс-символ» еще не было в ходу.

– Признайтесь, Валентин Георгиевич, в зеркало любите смотреться?

– Когда бреюсь. По молодости, конечно, приятно было, а сейчас посмотришь на себя, и страшновато становится. Возраст есть возраст. Поезд ушел. Бурная молодость оставила следы.

– Бурная – в любовном плане?

– Во всех планах. Недостатка не было ни в чем.

– Среди ваших побед были известные актрисы?

– Естественно, но имена называть не буду.

– Родителям с вами было тяжело?

– Не очень. Я быстро определился в выборе профессии, сразу поступил в театральный институт и стал жить самостоятельно. Конечно, когда расходился с женами, мама переживала.

– Вашими женами были актрисы?

– Первая жена. После этого я с актрисами завязал.

– Почему?

– Когда ты работаешь на заводе мастером, а жена в том же цехе ткачихой, производство переносится на дом. Конечно, есть известные примеры счастливых актерских семей. Юрский – Тенякова, Лазарев – Немоляева. Для меня это всегда было загадкой. Играешь в театре весь сезон, потом два месяца гастролей (так было раньше) и отпуск месяц-полтора. И так из года в год вместе. Еще на тебя давят профессиональные дела. Банальная ситуация в театре. Например, поругалась жена с другим актером – это волей-неволей отражается и на тебе. А это психологический груз. Люди должны друг от друга отдыхать.

– Ваш второй брак был более удачным?

– Мы прожили десять лет. Жена умерла. У меня взрослый сын.

– А где вы познакомились с вашей нынешней женой?

– Совершенно случайно, в какой-то компании. Мы живем вместе уже восемнадцать лет. Коней на переправе не меняют.

– Какие женщины вам нравятся?

– Разные, типажа у меня нет. Мне симпатичны стройные, красивые женщины. Полные не в моем вкусе. Отношение мужчины к женщине может испортить маленькая деталь. Не тот запах, грязные ногти. Или, бывает, красавица, но откроет рот, скажет одно слово – и все. Очарование ушло.

– Вы когда-нибудь интересовались происхождением вашей фамилии?

– У меня так много намешано кровей. Со стороны мамы белорусская кровь, со стороны отца – немецкая, польская. А я русский.

– Что значит для вас быть русским?

– Быть гражданином, существовать именно в этой стране при всех ее сложностях. А считать себя русским – значит быть носителем не национальных черт, а традиций России. Не советской, в которой все перевернулось с ног на голову, а той, в которой жили мои предки.

– В картине Михаила Богина «Двое» вы снимались с Викой Федоровой – дочерью трагически погибшей актрисы Зои Федоровой. Вас связывали в жизни романтические отношения?

– Мы с ней дружили. Я часто бывал у них в доме и хорошо знал Зою Алексеевну. Потом Вика стала учиться во ВГИКе, я играл в театре, и виделись мы реже. Затем началась ее американская эпопея. Она даже не приезжала на похороны матери – ей отсоветовали.

– По поводу убийства Зои Федоровой разные слухи ходили...

– Ужасные слухи. Говорили, что это Комитет сработал. Как шло расследование, не знаю. Меня по этому делу не вызывали, хотя многих актеров допрашивали в качестве свидетелей. Помню только, что Зоя Алексеевна должна была уехать в Америку. И паспорт был, и виза, и билет. До отъезда оставалось два дня. Не успела. А Вика недавно приезжала в Москву. Говорит по-русски с акцентом. Она ведь в отличие от всех наших там мало общалась с эмиграцией.

– А вам когда-нибудь хотелось оказаться в Голливуде?

– Когда был молодой, хотелось покорить весь мир. Я бывал в Америке, в Лос-Анджелесе, видел наших несчастных актеров, которые там болтаются. Шестерки.

– Даже у Крамарова не очень сложилось...

– А что у него сложилось, кроме членства в профсоюзе голливудских актеров?! Если здесь он со своим «идиотским» выражением лица был в определенном плане звездой, то там снимался в каких-то непонятных ролях. Олег Видов занялся бизнесом, правда, довольно удачно. Купил права на наши старые мультяшки, пригласил звезд озвучивать героев и собирается прокатывать фильмы по Америке. Я был у Наташи Андрейченко. Прекрасная актриса, она уехала в Америку в пике актерской формы. У нее богатый муж, но как голливудская звезда она не состоялась. Наши в Голливуде – грустная тема. Яркий пример – та же Вика Федорова. Снималась в телесериалах в небольших ролях. Потом написала книжку про свою маму. Любовная история с американцем, лагерь, странная смерть. Сценарий о трагической судьбе актрисы приняли в Голливуде. Там любят такие истории. Вика, конечно, хотела сыграть маму, но ей сказали: «Стоп!» При том, что она давно живет в Америке, у нее американский муж, богатый папа. Вот отношение к нашим, точнее, к чужим. Даже Депардье, которого допустили до Голливуда, ничего особенного не сыграл. Они в этом смысле, как наши национал-патриоты. Лена Соловей, Лена Коренева – замечательные актрисы, но там, к сожалению, не смогли себя реализовать.

– А Наталья Негода, сыгравшая откровенную роль в «Маленькой Вере»?

– Болтается, как цветок в проруби. Снялась в каком-то дурацком фильме. Увы, Голливуд не ценит наших актеров.

– Есть ли роль, которую вы отказались бы сыграть по этическим соображениям?

– Когда начиналась перестройка и снималось много чернушного кино с сексом, матом и атмосферой вседозволенности, мне пару раз предлагали подобные сценарии. Я через себя не переступил, несмотря на то что финансовые условия были достаточно выгодные. Хотя я далеко не пуританин и за свою жизнь насмотрелся разного. Мне уже 54 года, и на старости лет опускаться до этого!.. С какими-то девочками говорить, простите, про жопу и еще похуже...

– Ненормативная лексика – это не ваше?

– Как раз мое. Я этим владею. Могу запузырить очень круто. Но одно дело – в жизни, в своей компании, другое – в художественном фильме.

– Очевидно, сценарии были слабыми?

– Возможно. Потому что тот же «Калигула» имеет свою философию и смысл, хотя некоторые переводят картину в ранг порнографии.

– Есть роли-прилипалы. С одной стороны, это верный знак того, что роль удалась, а с другой – исковеркает актерскую судьбу. Примеров – масса. Юрию Визбору после роли Бормана в «Семнадцати мгновениях» предлагали играть только злодеев. К вам прочно «приклеился» Портос. Вам этот герой созвучен?

– Я сыграл много комедийных ролей. С точки зрения юмора, самоиронии, доброты Портос мне близок. Кстати, у Дюма он описан иначе, чем в кино.

– Как вам кажется, почему режиссер Юнгвальд-Хилькевич выбрал именно вас? Из-за габаритов?

– Нет, я был нормальной комплекции. Он задумывал снимать артистов Театра на Таганке. Д’ Артаньяна должен был играть Золотухин. Боярского режиссеру навязали. Он не очень хотел его снимать. А меня пригласил случайно. Я валялся дома со сломанной ногой, он позвонил мне из Одессы и предложил роль. «Арамис? – спросил я. – Атос?» «Портос», – был ответ.

– А как же знаменитая мощь Портоса, недюжинные габариты? Неужели вас обкладывали подушками?

– Нашивали толщинки. В жизни я был намного тоньше своего героя, но в восприятии зрителей, конечно, остался толстяком. Недавно позвонила девушка от имени какого-то кутюрье: «Я хочу вас пригласить на показ мод». Я аж охнул у телефона. Господи, мне предлагали многое, но чтобы на старости лет выходить на подиум! И слышу: «Мы разрабатываем моду для очень полных людей. У нас будут Крачковская, Моргунов, Крылов». Я говорю: «Миленькая, вам сколько лет? Вы, наверное, лет в семь посмотрели «Трех мушкетеров»? Но я не соответствую габаритам Крачковской, Моргунова и тем более Крылова».

– Как вам снималось в мушкетерской компании?

– Замечательно. Я думаю, что своим успехом фильм обязан не только актерскому ансамблю, но и тем хорошим человеческим отношениям, которые нам, наверное, удалось донести до экрана. Со Смеховым, Старыгиным, Тереховой, Табаковым я был знаком, с Дуровым вообще работал в одном театре, а с Мишей Боярским познакомился на съемочной площадке, и мы сразу понравились друг другу. До сих пор дружим. А фильм живет своей жизнью, на нем воспиталось не одно поколение. Сейчас собираемся снимать завершающую эпопею – своего рода фантазию на тему.

– Кто был лидером на съемках?

– Наверное, мы с Мишей. Он очень заводной по натуре, но в то же время сложный человек. Достаточно резкий, может неадекватно среагировать, болезненно относится к некоторым вопросам. Но я знаю, что это форма защиты. Миша обаятельный, остроумный человек.

– Любитель выпить?

– Мы все любители выпить. И выпить хорошо.

– Вы не хотели бы вернуться в театр?

– Я очень хорошо знаю, что такое театральный коллектив. Начинал в Ленкоме, семнадцать лет проработал в Театре на Малой Бронной. Меня постоянно приглашают в антрепризу, снимаюсь в телесериале «Все красное» по детективу Хмелевской. Я пошел бы в театр, если бы мне дали та-а-кую роль, сделали предложение, как в «Крестном отце», от которого я не смог бы отказаться. Сыграл бы Чехова.

– Вам кажется, сейчас есть интерес к Чехову?

– Должен быть интерес и к Чехову, и к Гоголю, и к Островскому. Всем обрыдло уже смотреть чернуху.

– Вы снимаетесь в рекламе?

– Приглашают, но в последнее время я отказываюсь. Мне довелось сниматься в рекламе для одной английской фирмы, напрямую, и я знаю теперь, сколько это стоит. Я требую очень больших денег. А мне начинают объяснять, как снимается реклама. В этом бизнесе слишком много посредников, актеру достается лишь сотая часть. Я понял, как нас обманывают.

– А что вы рекламировали?

– Шоколад.

– Но для многих актеров реклама – чуть ли не единственный источник дохода.

– Я знаю очень известных актеров, которые заламывают цены. Может быть, по западным меркам это не очень много, а по нашим – хорошо. Но те 500–700 долларов, которые мне предлагают, капля в море. Деньги кончатся, позор останется.

– Когда вам жилось лучше – сегодня или в советские времена?

– Сложно сравнивать. Я и тогда мог бы купить машину, только это сложно было сделать. Те же продукты приходилось доставать с черного хода. Все «дружили» с завмагами, даже самые народные. Это было всегда противно.

– Вам как бы делали одолжение?

– Да, это носило характер личной просьбы: помогите, нужно то-то. А взамен приходилось водить в Дом кино, приглашать в театр, участвовать в общем застолье. Но все равно тогда была стабильность. А теперь пугает завтрашний день. Я всегда отрицательно относился к коммунистам. Конечно, они мучили нас комиссиями и указаниями. Но внимание к актерам со стороны властей было огромным. Коммунисты понимали, что мы – бойцы идеологического фронта.

– Некоторые из ваших коллег ушли в бизнес и даже преуспели. Как вы относитесь к новым русским?

– С иронией. Я понимаю, конечно, что они крутятся, рискуют. Не так давно застрелили двух моих знакомых. Один, Томаз Топадзе, был замечательным человеком, он всю жизнь проработал в кино, создавал «Варус-видео». Другой – врач-кардиолог. Бросил карьеру, начал заниматься бизнесом и получил пулю. Ради чего все это? Купить хорошую машину, построить новый дом? Может быть, ради детей? Не уверен, что их дети станут благодаря деньгам высокообразованными, интеллигентными людьми, приобщенными к искусству. Все-таки среда определяет сознание.

– Вы дублируете фильмы. Кто из актеров говорит вашим голосом?

– Это один из основных источников дохода. Я дублировал тысячи картин. И «мыло» – мексиканские сериалы, и золотую диснеевскую серию. Моим голосом говорят Депардье в «Железной маске», Пуатье в «Шакале», Джон Войт в «Анаконде».

– Что вы включаете в понятие комфорта?

– Приличную квартиру, одежду, которая нравится, хороший табак.

– Как Василий Ливанов, курите трубку?

– Он курит сигареты. Дружим всю жизнь. Он очень импульсивный человек, замечательный рассказчик, но на зуб ему лучше не попадать. Пример – наше замечательное «Роскино», которое вздумало с ним потягаться. Сейчас уже одного сажают, а ведь я его предупреждал: «Не связывайся с Ливановым!»

– Как вы снимаете стресс?

– Не алкоголем. Сейчас я вообще не пью, здоровье не позволяет. От стресса спасает работа. Иногда на даче уединяюсь. Врачи повторяют: «Никаких стрессов!» Ну как я могу не реагировать? Я же артист.

– Валентин Георгиевич, говорят, у вас живут какие-то страшные собаки?

– Дома у меня живет такса, которую мне подарили после смерти нашего карликового пуделя. Я очень люблю животных, у меня всегда их было много, особенно собак. Дочь жены постоянно живет с ребенком на даче. Она практически не закрывает дверь. Там жили две мастино, одна, к сожалению, полтора месяца назад убежала, и кавказская овчарка – серьезная собака. В городской квартире таким собакам делать нечего, это для них мучение. Мастино дрессированная, воспитанная собака. Если даже гость ей не нравится, не подаст виду. А кавказская овчарка – это огнестрельное оружие. Днем она находится в вольере, а ночью дочь ее выпускает.

– Так что если кто-то откроет калитку...

– Какое! Съест насмерть!