НОВОСТИ
Экс-следователя Тамбиева приговорили к 16 годам за рекордную взятку
ЭКСКЛЮЗИВЫ
sovsekretnoru
Почему-то мне вспоминается только смешное

Почему-то мне вспоминается только смешное

Почему-то мне вспоминается только смешное
Автор: Андрей КОЛОБАЕВ
Совместно с:
04.04.2018

Клара Новикова: «Чем, как не смехом, защищаться нам от страданий, горя и слёз?»

Хорошенькая еврейская рыжая девочка из семьи воина-победителя в детстве мечтала сыграть Джульетту, Офелию или Катерину из «Грозы» как минимум. И в каком-то смысле её мечта сбылась. Клара Новикова создала на сцене десятки классических женских образов с вполне «шекспировской» драматургией. Только не из «мохнатых» веков, а наших современниц. Героини нашего времени у неё получались невероятно сочными, точными, одновременно смешными и трагическими, что было и ново, и очень дерзко – до Новиковой на советской эстраде никто ничего подобного не делал. Недаром её имя собирало стадионы, Дворцы съездов и наравне с Жванецким, Карцевым и Ильченко, Аркановым, Задорновым и другими гремело на всю страну. Только мужчин-сатириков и юмористов было много, а она – практически одна.

Путь на этот «весёлый» олимп юмористка описала в своей книге «Моя история». Он был сложный – с непониманием в семье, бытовыми неурядицами, пресловутой «пятой графой», но можно себе представить, сколько сермяжной правды (с именами и фамилиями!) туда не вошло. Как минимум трижды она была на волосок от смерти – когда в начале 1990-х во время гастролей в Нью-Йорке нос к носу схлестнулась с отмороженной «русской мафией». Чуть позже, когда оказалась в универмаге во время вооружённого ограбления в Пермском крае, и уже в нулевые, когда в лифте два грабителя-рецидивиста приставили ей нож к горлу.

«Её история» не обошлась без схваток с суровой советской цензурой, там были зависть менее успешных коллег, месть отвергнутых высокопоставленных мужчин. Однажды в Одессе на съёмках «Огонька», посвящённого Дню космонавтики, крепко подвыпивший прославленный космонавт Андриян Николаев сделал ей недвусмысленное предложение (как бы сейчас сказали, из арсенала голливудского продюсера Харви Вайнштейна). Получив отказ, скомандовал: «Я – генерал, я приказываю!» «А я не солдат – могу не подчиниться», – отрезала Новикова. Потом эти кадры, где они танцуют и он ей что-то мило шепчет на ушко, вошли в «Огонёк». А вот её номер, отснятый там же, на корабле «Юрий Гагарин», – безобидный весенний монолог – «неожиданно» вырезали без объяснения причин. Словом, даже в её звёздной жизни хватало переживаний, испытаний, трагедий, ситуаций, что называется, на грани.

Но сама Клара Борисовна подобное комментирует со свойственным ей оптимизмом: «Из всего, даже самого трагичного, мне почему-то вспоминается только смешное. Возможно, это спасение, психологический щит, а может, просто особенность моего существа. А действительно, чем, как не смехом, защищаться нам от страданий, горя и слёз? Мне кажется, во все времена помогает выжить только одно чувство – чувство юмора. Без юмора человек – калека!»

…С первой леди разговорного жанра, народной артисткой России Кларой Новиковой мы встретились в Московском театре миниатюр под руководством Михаила Жванецкого, что на 1-й Тверской-Ямской. Выглядит изумительно – стройная, подтянутая (но не пластическими хирургами), шебутная, острая на язычок. И пусть нынче она не собирает стадионы, не те времена, но свой преданный зритель ходит на её концерты и антрепризы, потому что кто, как не она, скажет нам устами своих героинь всю правду-матку о нашей сегодняшней жизни.

С первой любовью и первым концертным партнёром Романом Брантом. Снимок для будущей афиши. Кировоград. 1960-е

НЕ ВЗЯЛИ РАБОЧЕЙ НА ГВОЗДИЛЬНЫЙ ЗАВОД

– Клара Борисовна, а почему вне сцены сатирики и юмористы – люди такие…

– Невесёлые?

– Молчаливые, скучные, порой даже злые, раздражительные.

– Это всё равно что сказать: «А правда, что все журналисты одинаковы? Одни и те же вопросы задают, врут, только жареное их интересует». Все – разные! Например, Аркадий Исаакович Райкин в жизни был очень тяжёлым, уставшим. Представьте себе: человек, который с утра до ночи репетирует, придумывает смешное. Ну не может он всё время быть таким искромётным и в быту. А кто-то может!

– А вы можете?

– Я? У меня переход от гнева до хохота – миг.

– В детстве вы были девушкой отчаянной: вместе с мальчишками играли в войнушку, носились по киевским крышам, воровали соседские яблоки, хулиганили напропалую…

– У меня был такой период небольшой – отчаянности, когда я была совсем маленькой, до школы. А в школе было уже не до крыш – я пыталась противостоять родителям. Они считали, что я пай-девочкой должна быть. (С иронией.) Вы-ши-вать… вя-зать… Книжки читать, учиться хорошо и всё-всё правильно делать. В нашей семье всё было строго. Отец за любую провинность давал ремня, причём настоящего – солдатского. И вообще был очень суров

– Борис Зиновьевич Герцер воевал, прошёл ад Сталинграда и Севастополя, был ранен, контужен. Может, война наложила такой отпечаток?

– Потом-то я поняла, что он нас с братом таким образом оберегал от будущих жизненных невзгод, ухабов, с которыми мы, по его мнению, неизбежно должны были столкнуться. Уж он-то знал страшную изнанку жизни, у нас дома всегда обязательно был мешочек с сухарями – на всякий случай. Хотел, чтобы мы выросли правильными людьми… Вот когда в девятом классе я свои шикарные длиннющие косы отрезала – это было «неправильно». Мне сразу было отказано во всём – я не ходила в театры, на дни рождения, не общалась со сверстниками. Единственное, что мне разрешалось, – это учить уроки.

– Косы-то зачем отрезали?

– Это был мой юношеский протест! Я таким образом хотела заявить, что выросла. Помню, это был день, когда кого-то из наших космонавтов на орбиту запустили с Байконура. И я подумала: ах, люди уже в космос летают. А мне не разрешают даже косу состричь… Папа, конечно, ремня дал, два месяца не разговаривал. Но я знала, на что шла. Понимала, что «истязать будут пытками». (Смеётся.) Самое парадоксальное, что да, папа был очень тяжёлым, жёстким человеком. Но мы с братом Лёней любили его просто до умопомрачения.

– В какой момент поняли, что ваше призвание – сцена?

– Я мечтала о карьере артистки с самых ранних лет. В тайне от родителей бегала в кружок художественного чтения при киевском Дворце пионеров, пересмотрела и знала наизусть весь репертуар Театра русской драмы имени Леси Украинки. Рыдала во время спектаклей, мечтала залом владеть, как Олег Борисов, который тогда в Киеве работал. Бредила театром и ничего другого не могла себе представить.

Дочь Маша, её муж Борис с детьми – Львом и Аней, Юрий Зерчанинов и Клара Новикова на новогоднем отдыхе в Лапландии. 2005

– А отец кем видел свою дочь?

– Хотел, чтобы я врачом стала, в медицинский поступала. Когда перед моим окончанием школы узнал, что я собираюсь поступать в театральный, жёстко сказал: «Тогда у тебя не будет выпускного платья». И слово своё сдержал! И вообще дал понять: если я выберу себе хорошую женскую профессию, то он будет мне помогать. А нет – значит, нет, живи как знаешь! Пришлось мне на какие-то сэкономленные денежки самую дешёвенькую ткань купить, что-то скроить и с помощью моей любимой преподавательницы театрального кружка Фаины Соломоновны Ковалевской сшить платьице на выпускной. Я была одета хуже всех моих одноклассниц. Но тут уже я проявила упрямство – решила, что всё равно сделаю по-своему.

– Попытка устроиться рабочей на гвоздильный завод – это тоже был ваш своеобразный демарш? После того как в театральный вуз не поступили.

– Конечно! Потому что на экзаменах в Институт театрального искусства меня откровенно «прокатили». Я выглядела, по моим ощущениям, очень достойно, после моего выступления все аплодировали. Но приёмной комиссии якобы не понравился мой нос! Сказали, мол, «его сложно гримировать». Я всю ночь у зеркала стояла и изоляционной лентой этот нос в разные стороны «подтягивала». Не помогло! (Смеётся.) Но меня же и гвоздильщицей на завод не взяли. В отделе кадров завода заглянули в мой паспорт и… «Цей я ж тоби, дивчина, нэ сказав. Ми ж тока вчора взяли чоловика на ту должность».

– Понимали, почему от ворот поворот?

– Ещё бы! Еврейка потому что. Просто верить в такую причину не хотелось… По «большущему блату» через комиссию по трудоустройству несовершеннолетних я устроилась на кинокопировальную фабрику, где работала в три смены. И только потом поступила в эстрадно-цирковое училище, которое успешно окончила. Никогда не забуду, как наш замечательный преподаватель по актёрскому мастерству Михаил Юрьевич Резникович (потом он долгие годы был главным режиссёром Театра русской драмы) мне говорил: «Клара, вы умная девушка. Бросайте это дело, бросайте! Пока вас не засосало это балото». Он так и говорил: «Это балото»… Но девочка не бросила. И в нём кувыркается до сих пор.

– Выделялись на курсе?

– На выпускном экзамене я всех удивила. Сокурсники делали ставку на смешное, а я взяла и прочла стихи поэтов, погибших на фронтах войны. Павла Когана, Михаила Кульчицкого, Николая Майорова… Никакого юмора, разумеется, там не было, но это была такая для тех времён сатира. Председатели выпускной комиссии Юрий Тимошенко и Ефим Березин (знаменитые в СССР артисты – Штепсель и Тарапунька) были просто в восторге. Я получила за мастерство «отлично»

– Это стало трамплином?

– Ничего подобного. Обычно всех киевлян оставляли дома, а меня по известной причине распределили в Кировоградскую областную филармонию. Мне было очень обидно, что какие-то мои соученики, которые были не более одарены, чем я (как мне казалось), остались в Киеве, а я уехала в провинцию. В глухую! По сравнению с моим Киевом, где концертные залы, театры, где люди красиво одеваются… Это потом я полюбила провинцию, и для меня нет разницы, на главной сцене страны работать или в небольшом клубе. А тогда… Сегодня даже трудно вообразить, в каких условиях мы гастролировали по нашей родной Украине в составе бригад филармонии. Выступали в нетопленых клубах, передвигаясь порой по страшным дорогам, а вернее, по бездорожью, на телегах, за нищенскую оплату в 6 рублей за концерт. Но вы себе не представляете, какая это была школа!

Все жили в общежитии, а это такое «варево» – все вместе три месяца на гастролях, вместе готовим программу, вместе едим. Моими соседками по комнате были две артистки из ансамбля лилипутов, которые спали на одной кровати с панцирной сеткой, и москвичка-певица – Эмма. Я такого мата изощрённого, как от неё, никогда больше в жизни не слышала. Но это ей так шло – она так красиво и изысканно материлась… Ночами Эмма приводила к себе молодого человека, и я должна была, отвернувшись к стенке и накрывшись одеялом, не замечать того, что происходило на соседней кровати.

А вскоре я и сама выскочила замуж – за Витю Новикова, барабанщика из нашей филармонии. Он был невысокого роста, хорошенький внешне, абсолютно русопятый человек. И главное – он очень меня любил.

– А вы?

– Сейчас трудно сказать. Но вышла я за него назло другому – нашему конферансье Роме Бранту. У нас с Романом был безумный роман, а потом выяснилось, что одна акробатка беременна от него.

И он ушёл к ней, бросил меня, можно сказать. Тогда я и сказала Новикову, что стану его женой. И потом, знаете, когда приходится месяцами вести цыганский образ жизни, подолгу бывать в поездках, то человек, который ежедневно в промёрзшем автобусе укрывает своим пальто твои ноги и всячески доказывает, что ты ему небезразлична, становится для тебя родным. В таких ситуациях люди и женятся, потому что вместе нам проще выживать, трудности преодолевать было.

На свадьбе я в своём концертном платьице была, фату себе склеила из чего-то, взяла напрокат обручальное кольцо… Медовый месяц провели в гастрольной поездке. Потом сообщила родителям, что вышла замуж. Постфактум. Просто привела Витю домой и представила как своего мужа.

С родителями. Киев. 1989

– Боялись, что папа «убьёт»?

– Ну конечно! Я знала, что мне никогда не позволят выйти замуж за Новикова. Для них это был шок! Правда, потом они с папой даже подружились, потому что Виктор был невероятно рукастым – всё умел починить, наладить, улучшить. В этом смысле он был удивительным самородком. Если бы сильно не выпивал, вообще цены б ему не было.

«НО ВСЁ-ТАКИ ОНА – НЕ РАЙКИН!»

– Ваш путь на большую сцену начался с победы в 1974 году на Пятом Всесоюзном конкурсе артистов эстрады, где вы с Геннадием Хазановым разделили первую премию. Это был ваш счастливый билет?

 – Ну конечно! Сегодня такое трудно представить, но в те годы ни один конкурс не давал такого восхождения, как конкурс артистов эстрады. Я вам назову фамилии других лауреатов того года – Алла Борисовна Пугачёва, Тынис Мяги, Яак Йоала, тот же Хазанов. На предыдущем победили Карцев и Ильченко, «Песняры». Люди становились знаменитыми мгновенно.

– Трудно далось решение переехать в Москву, стать артисткой Москонцерта? По сути, начать жизнь с чистого листа.

– А я понимала, что без рывка в будущее, без каких-то новых горизонтов я обречена. Да и потом вернуться домой – это вроде как в слабости своей расписаться. Поэтому, как бы тяжело жизнь ни складывалась, даже мысли такой не допускала. Если бы не переезд, никогда у меня Колонного зала Дома союзов, концертного зала «Россия», зала Чайковского не было бы. Я выступала на лучших концертных площадках, в Театре эстрады. И везде был огромный успех.

– За счёт чего? В чём, по-вашему, была фишка Клары Новиковой?

– Я же привела с собой на эстраду очень много новых женских персонажей. В то время среди артистов было мало женщин. Была замечательная примадонна эстрады Мария Владимировна Миронова, мама Андрея Миронова, которая всегда играла крепкую женщину с волевым характером. И мне – в протест – хотелось делать то, что до меня не делали, говорить о том, о чём раньше не говорили. Пришла трепетная девочка-кассирша из магазина, которая сидела «в кассе», выбивала «эту колбасу». А все её мысли – о другой, какой-то прекрасной жизни, где кругом красота неземная и любовь сказочная. Она закрывала глаза и мечтала, что встречается со… Штирлицем. Или с Марчелло Мастроянни… И все эти прекрасные видения то и дело прерываются грубыми окликами ненавистных покупателей, возвращающих её к обрыдлой реальности. Такая – ах-ах – трогательная лирическая героиня. Она сразу очень полюбилась! Потом я впервые сыграла колоритную украинскую женщину, впервые сыграла актрис, старушек, тётю Соню наконец. И они настолько «пошли в народ», что теперь всем кажется, что они всегда там были

Семья Клары Новиковой в гостях у Санта-Клауса. 2005

– У вас же в столице не было ни друзей, ни знакомых. Кто для вас писал весь этот репертуар?

– Мне повезло, я довольно быстро нашла своего автора – писателя-сатирика Вениамина Сквирского, который писал для Аркадия Райкина, например. Это был та-а-акой бонвиванистый мужчина, такой котяра с глазом-прищуром… А я их всех боялась пуще смерти, честно говоря. Тогда ж только и рассказывали: чтобы чего-то добиться, надо переспать с директором театра или главным режиссёром. Это я понимаю сегодня: если это тебе поможет, ну переспи! А тогда мне это казалось постыдным, невозможным… Я пришла к Вениамину Яковлевичу: «Очень хочу, чтобы вы для меня написали». Мы стали с ним фантазировать, что это такое может быть. Я ему напоказывала множество забавных, как мне казалось, женских персонажей. И ему понравилось. Потом мы с ним написали тот монолог, с которым я победила. И дальше стали сотрудничать.

– Как отреагировали родители на ваш успех?

– Вы поймите: я в детстве и юности жила в такой обстановке… Мама с папой на меня повесили миллион комплексов. Ради того, чтобы я не зазналась, чего только мне не говорили! Я и не талантлива, и ничего не умею, и одеваюсь я неправильно. Когда дома пела, папа ворчал: «Клара, у тебя голос – сидеть в туалете и кричать: «Занято!» А когда я стала лауреатом, мама мною страшно гордилась. Она говорила папе: «Вот видишь, хоть ты и не хотел, но всё-таки Клара – артистка! Ведь и Утёсов там был в жюри, и Брунов». А папа отвечал: «Да! Но всё-таки она – не Райкин!» Он долго относился к моему творчеству скептически. Правда, со временем тоже стал очень гордиться мною.

– Интересно всё-таки, чем вас «взял» ваш второй муж – журналист Юрий Зерчанинов?

– Он заворожил меня голосом. Причём… по телефону! Я только-только пере-

ехала в Москву, снимала комнатку, никого не знала. А он, уже известный журналист из популярного журнала «Юность», сказал, что хочет обо мне написать статью в рубрику «Дебюты». Приехал на мой концерт в МИИТ. Когда я его увидела, чуть дара речи не лишилась: какое-то чудовище с длинными лохматыми волосами вокруг лысины, в чёрном растянутом свитере до колен, протёртые рукава… «Господи, – подумала, – и этот урод – обладатель того волшебного голоса?» Но сердце-то уже ёкнуло. Поговорили, потом он домой меня пошёл провожать, а зима, холодрыга страшная, и пока до Марьиной Рощи добрались, где в съёмной комнате я жила, замёрзли ужасно. Долго в подъезде у батареи отогревались, разговаривали.

– Словом…

– Заинтриговал! Потом он пригласил меня в Ленком на «Тиля» с Инной Чуриковой, на который тогда было не попасть. И первое, что он мне после спектакля предложил: «Поехали ко мне пить водку!» Я обиделась смертельно, возмутилась: «Да вы что?! Как смеете мне это предлагать?!» А он хохочет: «Ну не будь ты дурой провинциальной!» И так эта «дура провинциальная» меня задела, что я поехала к нему на квартиру на улице Удальцова, куда он приводил девушек «выпить водки». Когда я переступила порог, меня оторопь взяла: вокруг кучи какого-то хлама, со стен свисали куски ободранных обоев, на столе, на полу – пластинки «Битлз», диск рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда», который он только что из Лондона привёз, полная ванная пустых бутылок из «Берёзки» с заграничными этикетками. Говорит: «Если захотите поесть, возьмите что-нибудь в холодильнике!» Я дверку холодильника открыла, а на меня выпадает… бюст Ленина! Беру огурец, а это муляж. Шутки у него такие! Из еды в результате – только кусок хлеба на подсолнечном масле. И это человек, который старше меня на 17 лет, то есть мне было 26, а ему уже 43

– Мы с Юрием Леонидовичем когда-то в «Юности» вместе работали в отделе публицистики. Яркий был человек, блестящий журналист и большой оригинал.

– Человек-эпатаж с абсолютной внутренней свободой. Но мне с ним было безумно интересно. Круг его общения меня совершенно ошарашил. Там были Марк Розовский, Григорий Горин, Аркадий Арканов, Анатолий Васильев, Инна Чурикова, Юлий Ким, Лия Ахеджакова, Василий Аксёнов… Ближайший Юрин друг – Пётр Наумович Фоменко. Я смотрела на них во все глаза и поверить не могла, что я рядом с такими немыслимыми людьми… И вообще я очень благодарна Юре за то, что он ввёл меня в круг московской интеллигенции, помог мне избавиться от провинциализма, скованности, придал мне уверенности в себе… А потом, когда уже стало ясно, что у нас отношения, он собрал мои шмотки в чемодан, привёз их к себе домой – в родительскую квартиру – и сказал: «Звони в Киев и говори своему Новикову, что переехала ко мне». Для меня с его стороны это был невероятный поступок, потому что сама бы я никогда не решилась!

– В следующем году будет 10 лет, как Юрий Зерчанинов ушёл…

– (Пауза.) А я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что его уже нет и никогда больше не будет…

С внуками Лёвой и новорождённой Аней на пороге роддома. Москва. Июнь 2001

ЖВАНЕЦКИЙ – ЭТО ОТДЕЛЬНАЯ ПЛАНЕТА

– Клара Борисовна, не секрет, что все телевизионные эфиры Аркадия Исааковича Райкина проходили жесточайшую цензуру. Ваши номера кромсали, вырезали?

– Был один случай, когда мой эстрадный номер бесследно исчез из эфира в День космонавтики. Мне его не хочется вспоминать – он описан в моей книге. Ещё был неприятный эпизод в конце 1970-х, когда моё выступление «зарезали» целиком. Репетировали концерт в Большом театре, посвящённый 8 Марта. Такой абсолютно правительственный набор: пафосные номера, «ура, слава советским труженицам!!!» И у меня там был очень трогательный, единственный «живой» монолог с такими словами: «А он знаете какой? Брови, плечи… Только замёрз. Его бы домой пригласить, да как-то, знаете…» И так далее. Неделю репетировали. Вот-вот начнётся концерт. Вдруг подходит чиновник из управления культуры: «Клара, вы простите. Но проверяющие из ЦК ваш номер вычеркнули». Спрашиваю: «Почему? Там же вообще ничего, кроме лирики». – «У вас там есть слово «брови». А Леонид Ильич Брежнев будет сидеть в правительственной ложе» – «Хорошо, давайте я скажу вместо «брови» – «уши». Ушли, проконсультировались. «Тоже нельзя, – говорят. – Получается, как будто кого-то подслушивают». Представляете, какой дебилизм?! Слава богу, сейчас такого нет уже.

– Известно, что, например, Шарль де Голль собирал о себе анекдоты. И когда они заканчивались, он вызывал своих помощников: «Неужели я перестал быть народу интересен?» А как наши первые лица реагируют, когда над ними смеются?

– Наши – не так. Не знаю, боятся – не боятся, но понимают: раз люди смеются, значит, сами дали повод, и реагируют по-разному. У меня шёл спектакль «Соло для кровати со скрипом», где Михаил Сергеевич Горбачёв и Раиса Максимовна были, скажем так, объектами моего повышенного внимания. Там звучал монолог капитанши, которая говорила: «Я познакомилась со своим капитаном в далёком южном колхозе – это я сделала из него капитана»… И вот однажды на праздновании Дня Победы в Кремле они подошли, меня представили: «Клара Новикова». «А мы с Михаилом Сергеевичем вас очень хорошо знаем!» – подчёркнуто холодно сказала Раиса Максимовна и поджала губки. Я сразу поняла, что она в курсе, ведь вся Москва тогда на этот спектакль валом валила и умирала со смеху.

– Ещё с кем-нибудь из государственных мужей приходилось встречаться?

– С Борисом Николаевичем Ельциным. Он, когда меня увидел, воскликнул: «О, «тётя Соня»! Оказывается, вы – молодая!»

– Женщин-юмористов – единицы. А почему, по-вашему?

– Солидарна с Михаилом Жванецким, который сказал: «Над женщиной не хочется смеяться – её хочется смотреть». Поэтому я пытаюсь соединить, чтобы и любоваться женщиной можно было, и похохотать от души.

– Кстати, вы часто в своих интервью цитируете Жванецкого, даже придумали свою единицу измерения юмора – «жван». По-вашему, то, что Михал Михалыч пишет в последние годы, – это юмор или философия?

– Я вообще давно считаю, что это стихи. Жванецкий – мировоззрение, отдельная планета. Его хочется цитировать. Мне интересно наблюдать не только за его мыслью, но и за ним самим – как он думает, как молчит, как сидит, как слушает, как оживляется, как заводится, как отдыхает, как из нештатных ситуаций выкручивается, как зал завоёвывает. А больше всего мне интересно то, что он ещё не сказал. Как мне кажется, мы очень близкие люди. Когда не стало Вити Ильченко, Жванецкий позвонил мне и сказал: «Кларка, свои должны быть вместе». И я пришла сюда – в Театр миниатюр. Это было ровно 30 лет назад – в 1988-м. У нашего театра нет никаких программ – это просто некая общность людей: Роман Карцев, Михаил Михайлович и я. Он нас объединил

– А у вас есть свои фирменные секреты, как «завоевать зал»?

– Актёры нашего жанра не очень любят, когда зритель молчит: считается, что зал всё-таки должен смеяться. А я люблю импровизировать, люблю, когда люди на моих концертах замирают. Паузу могу держать ско-о-лько угодно.

– Сегодня конкуренция среди эстрадников-юмористов жёсткая?

– Естественно. И ревность к успехам коллег обязательно присутствует. А что говорят, что артисты злые, – неправда. Просто они люди-то все неординарные. Попробуйте выйти один на сцену и три часа продержать зал. Это же всё непросто и достаётся ценой твоего здоровья. Кишками! И никто не заставит зрителя полезть в карман за кошельком и пойти на концерт. Не хотят – и не ходят.

– Что для вас самое трудное в профессии? Всеобщее внимание, когда по улице спокойно не пройдёшь?

– Нет, банкеты после концерта мне даются трудно. Я прихожу, как выжатый лимон, а люди хотят продолжения спектакля, новой развлекаловки. Ждут: а что она сейчас ещё такого отчебучит?

– Как выкручиваетесь? Рассказываете анекдоты, байки, «свои истории»?

– А у меня есть дежурные – на всякий случай. И это нормально, есть же издержки профессии. Не нравится – смени профессию… И то что, бывает, на улице прохода не дают, узнают, пристают, – абсолютно нормально. Если артист хочет популярности, всю жизнь работает на это. Так получай!

Я наблюдала одного известного эстрадного артиста, к которому женщина подошла за автографом. А он отказал: «Мне мой продюсер не разрешает». Как «не разрешает»? Люди, может, приехали из другого города…

– Когда любовь народная ограничивается автографом, это понятно. А если после спектакля вы получаете корзину роз и там записка с недвусмысленным предложением или билет в двухместный номер на уходящий круизный лайнер?

– Я никогда не получала подобных предложений. А вот с мужским благородством сталкивалась неоднократно. Однажды я задержалась на гастролях в Юрмале и когда поняла, что не успеваю улететь, было уже поздно. И один человек, не имеющий отношения ни ко мне, ни к шоу-бизнесу, дал мне свой самолёт. Он за мной никогда не ухаживал, я не была его любимой женщиной, мы даже не друзья… Но ровно в шесть утра самолёт меня ждал на взлётной полосе, и я улетела.

– Тем не менее в неприятные ситуации вы попадали. Например, несколько лет назад вас среди бела дня ограбили.

– Боже, это же было уже миллион лет назад! На меня в лифте напали два брата-бандита в масках, причём один из них, как потом выяснилось, сбежал из психушки. Было не до смеха – один из них первым делом костяшками кулака мне по уху врезал. Ножом размахивали: «Тётка, снимай с себя всё!» Я осталась в одних трусиках, лифчике (а на дворе – конец ноября!) да с курицей в руках, из-за которой и пошла в магазин. Босиком, но при шляпе! (Хохочет.) Самое трагикомическое: когда домашние открыли дверь, никто не поверил, что на меня напали грабители: решили, что я их разыгрываю. А моя подруга, когда я ей позвонила, воскликнула: «Как? А почему лифчик не сняли?» Я говорю: «Не знаю…» Она: «Может, он плохой был?» – «Да нет, французский!» У меня в тот же вечер концерт был в концертном зале «Россия», так и Кобзон, узнав об ограблении, тоже не удержался от иронии: «Не жалеешь, что два мужика тебя раздели и… ничего не сделали?» Потом, когда их поймали и судили, выяснилось, что из всех пострадавших я ещё легко отделалась. Одну женщину они чуть не задушили, другой вместе с золотой серёжкой ухо оторвали.

– А комические истории случались?

– Да сколько угодно! Самые разные… Однажды была ситуация – хоть стой, хоть падай. Я ещё в Киеве работала, когда мне с киностудии позвонили, фильм предложили озвучить. Режиссёр меня никогда не видел – лишь по радио слышал, я тоже с ним никогда не пересекалась. Договорились у станции метро встретиться – он сказал, что в кожаном пальто и с газетой в руках будет. Бегу с репетиции, булку жую. Боже мой, а у какого же киоска мы условились – у табачного или газетного?

Вижу – мужчина в кожаном пальто, с газетой в руках стоит. Подхожу: «Привет» – «Привет». Говорю честно: «Я есть хочу!» Он: «Я покормлю». Идём, и он меня спрашивает: «Простите, а сколько вы стоите?» «Девять пятьдесят», – отвечаю. Долгая пауза. Наконец, спрашивает: «А почему пятьдесят?» «Так Министерство культуры назначило». Всматриваюсь в него и начинаю понимать, что в жуткую историю влипаю: «Простите, я, наверное, обозналась». Я – бежать, а он за мной… Цена-то подходящая

Конный экипаж, эскорт конной полиции… Так встречали юмористку перед сольным концертом. Вильнюс. Начало 1990-х

ПРЕДЛАГАЛИ СЫГРАТЬ ГИТЛЕРА!

– Вы довольно разносторонняя: играете в антрепризах, поёте, снялись в пяти художественных фильмах, записываете аудиодиски, озвучиваете мультфильмы, опять же книгу мемуаров написали…

– Это не разные стороны. Это одна сторона, и называется она жизнь. Она же бросает то туда, то сюда. И в ней хочется всё попробовать и всё успеть.

– Что из предложенного было самое необычное? Роль Гитлера, которую вам предлагали сыграть в театре?

– И где это вы вычитали такое? Мне действительно предлагали его сыграть. Я прочитала пьесу, мне стало страшно, и отказалась. Не люблю такое. И не хочу. А так… Предложений много было за последние годы, в том числе очень интересных. Но если честно, не люблю говорить о планах – плохая примета.

– Так вы суеверная? Неужели верите в «чёртову дюжину», что нельзя класть афиши на диван…

– Не афиши, а тексты, новые монологи! Я никогда не разрешаю их класть на мягкое – дурная примета! Боюсь сглазить! Да, такая суеверная. Считается, что к добру, если, отправляясь на концерт, повстречаешь на дороге свадьбу. А если текст роли упал на пол, надо сесть на него, хоть в лужу, чтобы спектакль не провалился. Очень многие артисты так делают. Знаменитая актриса Театра имени Вахтангова Юлия Борисова во время заседания Президиума Верховного Совета СССР выронила папку с ролью. И она – прямо на глазах у очумелого зала и членов Президиума – села на неё, потом подняла и пошла…

Ещё, помню, старые администраторы нам не разрешали перед концертом грызть семечки – якобы зрителей не будет. Кстати, вспомнила смешную историю на эту тему. Я летела в самолёте в Тель-Авив, и со мной в бизнес-классе сидел какой-то израильтянин, судя по всему, наш выходец. Он накупил в Москве семечек (они же очень тоскуют по семечкам!), грызёт, и та-а-кой страшный треск стоит в салоне, что люди стали оглядываться. Раз попросили: мол, раздражает – всё-таки три часа летим. Грызёт! Через стюарда сделали замечание. Ноль внимания! Тогда я подошла: «Простите, пожалуйста…» Сделал вид, что не понимает по-русски. Говорю: «Сейчас поймёшь! Пошёл ты на… Понял?» Сама от себя не ожидала такого. Мужик удивился ужасно. Но сразу спрятал кулёк.

Корзина ландышей – на юбилей. 12 декабря 2006

– А вы, оказывается, женщина «конкретная»! Почему вас «так мало» на страницах бульварной прессы?

– Я так не живу, чтобы доставлять кому-то радость почесать язык. Живу себе и живу. Работаю и работаю. Счастлива, когда есть концерты, когда я нравлюсь, когда я доставляю радость тем, что делаю. Люблю красиво одеваться – мне нравится быть модной, нравится носить красивые вещи. Не боюсь смелой быть – ни на сцене, ни в одежде. Сама себе придумываю наряды, причёски. (Кокетливо поправляет волосы.) Бывает, эпатирую, я люблю эпатировать.

– А чем занимаетесь в свободное от концертов, эфиров время?

– Ненавижу лежать, отдыхать. Ненавижу тусовки. Я люблю ходить в театр, мне нравится читать книжки. Даже в пробках стараюсь чем-то полезным себя занять. Например, слушаю аудиокниги. Ещё самый большой мой азарт проявляется… на кухне! Моя любимая игра – греметь кастрюлями и колдовать над вкусными блюдами для своих домашних! Иногда я успеваю это делать. Время-то свободного у актёров кот наплакал. Пока востребованы – надо пахать!

Фото из архива К.Б. Новиковой


Автор:  Андрей КОЛОБАЕВ
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку