НОВОСТИ
Министр здравоохранения Владимирской области задержан
ЭКСКЛЮЗИВЫ
sovsekretnoru
«Маслице-фуяслице»

«Маслице-фуяслице»

«Маслице-фуяслице»

ФОТО: Владимир ЗИМИН/ТАСС

Автор: Юрий ПАНКОВ
11.07.2022

В конце июня, в годовщину со дня рождения Александра Твардовского, редакция обратилась к дочери поэта с просьбой об интервью. Валентина Александровна любезно согласилась. В итоге получилась многочасовая беседа, главной темой которой стал… Солженицын, а если точнее – история с публикацией «Одного для Ивана Денисовича» на страницах журнала «Новый мир». И это неудивительно: чем дальше в прошлое уходит эпоха «оттепельной» литературы, тем больше вопросов возникает к ее авторам и редакторам. Однако почти никого из них уже нет в живых. И лишь дочка Александра Трифоновича остается свидетелем, который и как профессиональный историк, и как активный участник редакционной жизни «Нового мира», где публиковалось немало ее работ, может критически осветить события шестидесятилетней давности.

– Я писала рецензию на книгу Солженицына «Двести лет вместе». Эта его вещь показательна: автор – абсолютный дилетант и первоисточников не знает. Он как о чем-то наиглавнейшем писал, о евреях и русском революционном движении. Не знает элементарного! Хватается за Бакунина. Но ведь ничего же не знает ни о роли Бакунина, ни о роли Кропоткина. Зато все, что можно, приписывает евреям…

Или вот в «Архипелаге» пишет, что, дескать, царский режим был мягче советского. И приводит в доказательство историю с революционеркой Верой Фигнер. Она сорвала с жандарма погоны… Как легко ей это далось. Ничего за это не было.

– Забыл только уточнить, что дело было в 1902 году, когда Фигнер уже 20 лет сидела в Шлиссельбургской крепости. И что не за себя лично она всыпала смотрителю, а за звериные издевательства над другими заключенными.

– Вот я и привожу цитаты – из воспоминаний Фигнер. И доказываю, что Солженицын этого не читал. Все у него по каким-то пересказам, по чьим-то изложениям, из бегло прочитанных работ других авторов… Поскольку я знаю эту тему досконально, то показываю на документах, что он – полный профан. Будь я человеком, с пиететом относящимся к его писанине, то на книге о евреях мое доверие было бы подорвано ко всему, что подписано его фамилией. С ним требуется сплошная бдительность, каждый факт надо перепроверять!

– Разделяем ваше отношение к фигуранту. Тем более что с начала мая мы знакомимся с материалами его уголовного дела от февраля 1945 года, которое, как известно, увенчалось для Солженицына восьмью годами лишения свободы и последующей высылкой. Это огромный материал: в деле около 300 листов. Одни только протоколы допросов по десять страниц. Много писем. Его взяли за попытку создания во фронтовых условиях антисоветской организации.

– Если в «солженицынском деле» есть какие-то программные документы, то даже с нынешней, либерально-демократической колокольни это может расцениваться как подрывная деятельность. Найдут сейчас у гражданина какие-то бумаги с планами переворота, так, конечно, тоже осудят. Это закономерно.

– А там – совокупность отягчающих обстоятельств. Район военного положения, разведчасть, он – капитан Действующей армии. Основной документ – «Резолюция N 1» (См. статью «Служили два товарища». «Совершенно секретно» 06.04.2016), попытка теоретического обоснования госпереворота. Много всего и в письмах, где он прямо пишет, что Сталин отошел от ленинских норм.

– То есть Сталин изменил партии…

– Именно. Открыто декларирует, что после войны надо создавать организацию и думать, как привлечь союзников для смены правительства… В своих показаниях не только признает обвинения, но еще и употребляет выражения «моя антисоветская деятельность», «я вел антисоветский разговор». И под всеми этими показаниями – его подписи.

– А вы, кстати, знаете, что первый раз Солженицына арестовали в Ростове-на-Дону еще летом 1941-го? … Об этом есть воспоминания его одноклассника, Кирилла Симоняна, у которого была влиятельная родня в Ростове и, который тогда пришел на помощь.

– Солженицын и сам рассказал об этом в «Архипелаге». Но, как всегда, путанно. «В тылу первый же военный поток, был – распространители слухов и сеятели паники, по специальному внекодексовому Указу, изданному в первые дни войны… Мне едва не пришлось испытать этот Указ на себе: в Ростове-на-Дону я стал в очередь к хлебному магазину, милиционер вызвал меня и повел для счета. Начинать бы мне было сразу ГУЛАГ вместо войны, если бы не счастливое заступничество».

– Сеял панику в очереди. Или прощупывал настроение граждан. Такой провокационный прием: разговорю-ка я их! О неготовности Красной Армии, про отступление и так далее. И все равно выкрутился…

Но сколько всего: панические разговоры в сорок первом – раз, организация антисоветской деятельности на фронте – два, переписка антисоветского содержания – три.

И получить восемь лет? Я спрашивала людей опытных, военных – все они удивляются. Да во время войны за меньшие преступления отправляли под трибунал и давали высшую меру… Версия одна – после ареста его сразу же завербовали и сделали осведомителем. Потому и дали всего восемь лет. И потому после ареста он в течение всего срока находился на положении отнюдь не «Ивана Денисовича», а блатного. И на шарашке, и в лагере. Был учетчиком, нормировщиком – придурком, как сам позже характеризовал этих людей. А это уже признак: придурки это те, кого органы использовали как осведомителей.

– А не странно, что идейный враг согласился стать осведомителем?

– Это отнюдь не изменение его взглядов. Это оборотень. Сначала он антисоветчик. Потом его арестовали и завербовали. И он начинает выполнять поручения. Но вот в феврале 1953 года – еще при Сталине! – заканчивается срок, и его выпускают. А по прошествии времени вдруг передает в редакцию «Один день»…

– Вдруг… Через восемь лет после освобождения. Уже и Сталин умер, и Берию расстреляли, и съезды – двадцатый, двадцать второй – отгремели.

– Да… А он пугливо передает через литкритика Льва Копелева, с которым познакомился еще в шарашке и, который после освобождения сотрудничал с московскими редакциями. При этом сам Солженицын, как он позже писал, дрожал от страха, дескать, о-о-й… рассекретился… сам себя разоблачил.

– Это он писал спустя еще десять лет, в начале 1970-х, в «Бодался теленок с дубом».

– И там же упрекал Твардовского, что тот, мол, специально затягивал работу с подготовкой «Одного дня» к изданию.

– Запутанная история: Солженицын рукопись вроде бы передал, а рассматривали ее неизвестно сколько....

– Дело в том, что Копелев сам к Твардовскому не пошел, а передал рукопись своей жене, критикессе Раисе Орловой. А Раиса поступила так... Она пришла к неплохо знакомой ей сотруднице «Нового мира» Асе Берзер и, о чем-то там поболтав, ничего не сказав, бросила рукопись «Денисыча» ей на стол. Та даже внимания не обратила. А наткнулась лишь через две недели, при уборке стола… Это потом Солженицын создал легенду, будто бы повесть увидела свет благодаря Асе. Дескать, Берзер поняла, что в ее руках судьба русской литературы, и понесла главреду…

– Вы говорили, что видели эту рукопись.

– Мне отец показывал. Он ее принес домой, так как работал с ней. Видно было, что не сразу из пишущей машинки. Не затрепанная, но несвежая. Была напечатана синими чернилами плотно-плотно с двух сторон листа и через один интервал. И это было так плотно, что получалось всего несколько страничек. Она и без того маленькая, а уж если так напечатали…

Отец рассказывал о ней. Кое-кому читал сам. И, разумеется, не выпускал из рук, чтобы материал не пошел в перепечатку. Это едва ли не единственное новомирское произведение, которое не перепечатывалось, не ходило по рукам в списках, не было в самиздате до выхода в «Новом мире».

– Солженицын рассказывает иначе: «Попросила А.С. (Анна Самойловна Берзер. – Прим. ред.) перепечатать за счет редакции». Дескать, сразу же передали материал в машинописное бюро на перепечатку.

– Это вранье! В редакции было железное правило: пока редактор не одобрит рукопись, в перепечатку не отдавать. Это же трудозатратное дело, за которое машинисткам платили и немало. Да и он всегда что-то правил в любом материале. И, конечно, надо было вносить ту правку, которую он предложил по «Ивану Денисовичу».

– А не было ли вопроса к уровню его мастерства? Одно дело «Один день», который нужно было править, и то, что пошло из-под его пера позже?

– Твардовский предложил новое название. А то ведь можно было язык сломать: «Заключенный Щ-854». Каждый раз спрашивать: «Вы случайно не читали Ща восемьсот пятьдесят четыре один день одного зэка?» Это к разговору о его художественном вкусе…

Твардовский не пускал мат на страницы литературы. Мата хватало в жизни. Даже школьники понимали, что и в лагере, и в тюрьме мат существует. И он основательно заменил Солженицыну некоторые выражения.

– «Маслице-фуяслице»…

– Но, по большому счету, ничего не затронули. Особенно черт характера героя. Отец принял рассказ как художественную вещь. Хотя вот именно здесь возникает тема, которая меня как раз смущает…

Ведь позже у Солженицына ничего подобного не было. Зато было жуткое «Красное колесо» с явным намерением автора перекрыть «Войну и мир». Я не встречала ни одного человека, который прочитал бы эти «колеса» до конца.… Ну, полистали «Февраль». Но «Март» уже забросили.

Про «Архипелаг» я вообще не говорю. Насобирал туда все подряд из писем, которые приходили в редакцию от заключенных. Ему ведь отдали часть новомирской почты, адресованной как Александру Исаевичу, так и Александру Трифоновичу. Некоторые письма так и начинались: «Дорогой Александр Трифонович». Его благодарили как редактора, а потом уже разбирали текст – с чем согласны, с чем нет…

– К вопросу об авторстве «Одного дня»…

– Для меня это не ясно. Я не хочу строить гипотез вроде тех, которые были в связи с Шолоховым. Говорили-говорили, а потом вдруг решили, что он все-таки сам написал «Тихий Дон», так как рукопись все же нашли. Но для меня не это доказательство! Что же он чужую рукопись подаст, что ли?

Фото_12_21.jpg 

Фото снято в информационно-культурном центре

«Музей А.И. Солженицына» в г. Кисловодске

– Если на то пошло, у Шолохова кроме рукописи был еще огромный архив черновиков.

– Я чувствую абсолютно точно, что по стилю, по духу это произведение не Солженицына. Ведь он был сосредоточен на себе и на лютой ненависти к строю. А все это никак не соотносится с авторским сопереживанием Ивану Денисовичу… Этот текст, в том числе и по художественным достоинствам, выпадает из всего, под чем стоит его подпись.

– А «В круге первом»?

– Читабельная беллетристика! Твардовский считал, что «Круг» ниже «Одного дня» и принял его с оговоркой, записав в дневнике: «Будут съемные главы». Подразумевались главы о руководителях государства, со Сталиным… Твардовский хотел оставить темы семьи, ареста. А всех этих вождей убрать. Он считал, что это уже не художественная литература.

– Вы вспоминали, как своеобразно проблему авторства «Денисовича» прокомментировала одна дама, специалист по Короленко…

– Это было в 1970-е годы. Я забыла ее фамилию, но это легко исправить, поскольку она исследователь Короленко. Увы, рано умерла. Была трудолюбивой и способной. Солженицын таких привлекал к сотрудничеству, и они на него работали.

– Известны фамилии некоторых: Воронянская, Медведева-Томашевская.

– Никому из них он ничего не платил. Даже после того, как его начали публиковать и здесь, и за границей, когда у него пошли долларовые гонорары, когда он купил машину…

В беседе с той исследовательницей Короленко я сказала, что не понимаю, как автор, написавший «Один день», может писать такие ужасные тексты, какими были все его последующие. На это она риторически спросила: «Но вы же не думаете, что он в нее… то есть в повесть... ничего не вложил». Это я помню дословно.

– Эх, неслучайно Солженицын раскручивал тему Шолохова и «Тихого Дона»!

– Ну да. Дескать, не мог в таком возрасте написать и так далее… А вот мой отец, например, никогда не считал Шолохова плагиатором. Шолохов писал сам, но использовал, конечно же, весь материал, который прежде публиковался по теме. В том числе и публикации того самого Крюкова. Он использовал всю эту карту событий на Дону.

– Похоже, имея за плечами серую практику работы с «Одним днем», свой опыт перетасовки материала собственного и постороннего, Солженицын в итоге приписал этот «метод» и Шолохову.

– Моя покойная сестра, Ольга, говорила, что атаку на Шолохова он предпринял неслучайно. Солженицын хотел кого-то скомпрометировать, чтобы и самого себя обезопасить. На тот случай, если, спустя годы, что-то раскроется, то всегда можно сказать: не он один…, Шолохов тоже так писал…

Только я не говорила вам, что там фактическая основа другая и все такое! Я просто чувствую, что это не его произведение. Я не следователь, я исследователь.

– Что же там могло произойти в действительности?

– Знаете, как бывает в лагере… Умирает заключенный и передает несколько листочков: «Александр Исаевич, напечатайте, если можно будет. Распространите после моей смерти». И все. Этот берет. А тот умирает. Свидетелей никаких нет. – А что потом? – А потом лежал на койке в своей шарашке и изучал словарь Даля. Изучил и принялся оснащать текст такими словечками.

Твардовского это раздражало. Он советовал Солженицыну удалить их из «Одного дня», очистить рассказ от этих архаизмов. Для чего добавлять умершие слова, говорить с читателем на мертвом языке? Зачем пытаться оживлять эту архаику? Трудночитаемые, труднопроизносимые, непонятные выражения… А тот все думал, что это привлечет внимание, что этим он придает повествованию свой собственный стиль.

И, самое главное… Он нигде и никогда подробно не пишет о своей работе над «Одним днем». Почему захотел написать о судьбе простого человека? Когда? Во время войны? Или в шарашке? Или после освобождения? Он его не датирует! Что давалось легче, что трудней? Как он его хранил потом…

У Твардовского есть так называемый ответ читателям, «Как был написан Василий Теркин». Там все подробно – и про замысел, и почему возлагал надежды на то, что эта книга будет принята читателями.

Но почему Солженицыну захотелось написать о лагере? Это же не автобиографический рассказ. Он же не отождествляет себя с таким простаком: Шухов для него это крайний примитив, от которого он даже дистанцируется. Считал же себя высоким, талантливым интеллектуалом!

Все это очень подозрительно. Когда писатель вынашивает идею, ему хочется поделиться: «Знаете, вот созрел замысел. Я понимаю, что он пока не совсем получился, но, тем не менее…» А тут – раз… Как из кармана. Сидит, сидит, а потом вдруг встает и сразу едет в «Новый мир».

Солженицын рассказывает лишь про то, как, послушав речь Твардовского на ХХII съезде – где тот говорил, что, дескать, надо писать смелее – он решил проверить это. То есть «Один день» это всего лишь проверочка такая!.. А потом трясся от страха, что отдал вещь в редакцию и тем самым рассекретился, разоружился. Ну, разве так действует писатель, которому дорога его вещь. Он будет рассказывать подробно. Раз отдал, то пошел как бы ва-банк. И уж, конечно, хранит черновики. Первый рассказ! Первая литературная работа.

– И даже после 1994 года, вернувшись в Россию, он не предложил общественности никаких историй о создании рассказа.

– Он вернулся, считая себя классиком выше Толстого. Эти «Красные колеса» явно выдают его запал: «Перекрою я Льва Николаевича! Чего у него там? «Война и мир»? «Анна Каренина»? Ха! А у меня – вон какие «колеса» крутятся!»

Фото_12_22.jpg 

Валентина Твардовская. Фото автора.

Внимательно вчитываясь в интервью, в статьи и в комментарии Солженицына, замечаешь, что читательская приверженность «Одному дню» его очень раздражает. «Дался он им!» Это я его почти дословно цитирую… Дескать, почему они не замечают его великих вещей? Сосредоточились на том рассказе! И за это он не любил Твардовского, который если что и ценил из его рассказов, то именно «Один день».

– А «Матрёнин двор»?

– Очень фальшивая повесть. Несуразицы и вранье в каждом абзаце. Я помню, отец говорил: «Пожиже будет, чем «Один день». Но рукопись все же принял. Хотя название тоже заменил, чем опять ужасно рассердил автора. А было несуразное – «Не стоит село без праведника».

В общем, неладно «С Иваном Денисовичем»… Ведь именно этой вещи он был обязан всемирной славой. Начни он с «Круга», кто бы его заметил? Обычное антисоветское произведение. За границей таких полно.

– Поучается, он раздражался именно потому, что знал истинную историю «Одного дня», как произведения, не им написанного.

– Я не знаю, почему он раздражался. Я знаю другое: если человек дорожит своим произведением, он будет соответствующим образом к нему относиться. Твардовского, например, не раздражало возвышенное отношение некоторых к его ранней, еще довоенной поэме «Страна Муравия».

А этого раздражало, что не хвалили остальные его работы. Он же рассчитывал на писательское признание, которого так и не получил. А ведь литератор живет надеждой, что следующая его работа будет лучше. Или хотя бы на уровне. Но у Солженицына того уровня похвал больше не было. «Один день» так взлетел просто потому, что это был прорыв к теме.

Впоследствии Твардовский очень много лагерной прозы отверг. На него сердились, обижались. А он объяснял, что это просто попытки обличения, но не художественная литература. Нельзя было наваливаться на эту тему. Иначе журнал превратился бы в тот самый «Архипелаг ГУЛАГ».

Фото из архива автора


Автор:  Юрий ПАНКОВ

Комментарии


  •  Таиров Фахратдин вторник, 11 июля 2024 в 03:12:14 #126106

    Президент РФ Владимир Путин: «В Конституции прямо записано, что государство обеспечивает территориальную целостность страны. Поэтому любые высказывания об отторжении каких бы то ни было территорий от РФ являются антиконституционными!»

    По законодательству США уголовная ответственность за призывы отдать часть страны другому государству можно поплатиться не только тюремным заключением, но и смертной казнью.

    В Китае сепаратизм приравнивается к терроризму. Уголовный кодекс китайской народной республики предусматривает за призывы к разделению и нарушению территориальной целостности страны заключение на срок до пяти лет и лишение политических прав. За активную сепаратистскую деятельность положено от пяти лет тюрьмы до смертной казни.

    А как у нас наказывают за призывы расчленить Россию?

    Во время официального визита в США в 1992 году, Борис Ельцин позвонил А.Солженицыну, жившего тогда ещё в штате Вермонт и обсудил с ним, спросил его мнение в частности, и о Курильских островах, на которые предъявила свои претензии Япония.

    Ответ «великого гуманиста» - прохвоста А.Солженицына поверг многих в шок: «Я изучил всю историю островов с XII века. Не наши это, Борис Николаевич, острова. Нужно отдать японцам...».

    В 1997 году Б.Ельцин не обсуждая вопрос ни с кем решил передать Курилы и об этом заявил японским дипломатам, дескать, передача Курил состоится по инициативе России.

    Японцы несказанно возрадовались и предались излишествам. Долго пели и плясали.

    Их привёл в чувство и вернул в реальность Министр иностранных дел РФ Евгений Примаков заявив, что передача Курил японцам архисложный вопрос, и он не может решаться только одним желанием президента Б.Ельцина, который, помимо всего прочего, возможно, находился в состоянии алкогольного опьянения.

    Ельцин после этого выпал в осадок надолго.

    А.Солженицын, до конца дней своих, как попугай твердивший, что передать Курилы Японии будет «исторической справедливостью», похоронен даже не на кладбище, а на территории московского мужского Донского монастыря, за алтарём церкви преподобного Иоанна Лествичника, христианского подвижника.

    М.Е.Салтыков-Щедрин: «Если на Святой Руси человек начнет удивляться, то он остолбенеет в удивлении, и так до смерти столбом и простоит».

    ПОДРОБНЕЕ » https://fs-anticriminal.livejournal.com/10266.html

                               https://fs-anticriminal.livejournal.com/13675.html


  •   среда, 12 июля 2024 в 03:12:14 #126117


  •  Старуха среда, 12 июля 2024 в 03:12:14 #126118

    А наш многоуважаемый гарант очень уважал болтуна Со лженицина(Ваньку Ветрова),да прочитывает время от времени Ильина,да Шмелева чествует -как нам то ,простым гражданам России ,понимать


  •  Старуха среда, 12 июля 2024 в 03:12:14 #126119

    А наш многоуважаемый гарант очень уважал болтуна Со лженицина(Ваньку Ветрова),да прочитывает время от времени Ильина,да Шмелева чествует -как нам то ,простым гражданам России ,понимать



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку