Лучше помучиться

Александр КЛИЩЕНКО

– Добрый день, Андрей Геннадьевич! Из Следственного комитета беспокоят по делу Антонова. Это следователь Дуболомов.

– Здравствуйте. Слушаю вас.

– Я насчет завтра. В сизо приходите на ознакомление с делом, у меня все готово.

– Во сколько?

– Давайте тогда я к 9 приеду, а вам можно к 10.

– Хорошо, я буду.

– Можно еще вопрос, раз я вам набрал?

– Да, конечно.

– Мне тут ваше ходатайство расписали. Вот даже и не знаю, как его рассматривать.

– А в чем проблема? Рассматривайте как обычно.

– Да нет. Тут просто такой деликатный вопрос. В общем, у меня руководство интересуется. Вы давно психиатра посещали?

– Как-то давненько не доводилось. А в чем собственно вопрос-то?

– Ну как в чем? Вроде вы взрослый человек, с опытом, в органах работали, а пишете, извините за выражение, ахинею.

– Как же ахинею. Обычное ходатайство, проходное, рабочее.

– Андрей Геннадьевич! Как же не ахинея. Вы просите, чтобы я выделил и возбудил дело в отношении самого себя!

– Ну а что тут такого? Вы почитайте внимательно. Там, мне кажется, доходчиво написано, и с тем обвинением, что вы моему клиенту предъявили в окончательной редакции, очень даже согласуется. Прямо зеркальное обвинению ходатайство.

– Но как же? Вы тут пишете, что я в течение полутора лет группой лиц похищал причитавшуюся мне заработную плату по месту службы, создавая видимость работы по делу.

– Именно так. Но заметьте, я вначале пишу, что использую логику и формулировку вашего же обвинения, которое вы предъявили. Вот смотрите. Вы пишете, что адвокат похищал деньги под видом оказания юридической помощи по договору. И я пишу, что вы похищали деньги под видом юридической работы следователем. Вы пишете, что стоимость услуг адвоката была завышена, ссылаясь на какую-то мифическую экспертизу и сравнивая цены со стоимостью услуг другого неизвестного мне и широкой общественности адвоката из отдаленного региона. И я пишу, что вы, как следователь центрального аппарата, получаете заработную плату в 150 тысяч рублей в месяц, а следователь нижестоящего уровня за расследование такого же дела получает заработную плату в 50 тысяч рублей. Вы пишете, что, по вашему мнению, клиенту адвоката вообще выполнявшаяся работа была не нужна, поскольку ее мог выполнять внутренний юрист клиента. И я пишу, что ваша работа государству не нужна, потому что при желании вместо расследования этого дела можно было бы обратиться в суд и попробовать взыскать с адвоката деньги. И, наконец, вы, несмотря на то, что адвокат работал, утверждаете, что с него надо взыскать всю сумму гонорара, который он получил. И я в своем ходатайстве указал, что надо сложить всю полученную вами заработную плату за полтора года работы, заработную плату всех следователей, кто работал в следственной группе, и получится хищение в особо крупном размере группой лиц по предварительному сговору под обманным предлогом расследования уголовного дела. Мне кажется, все логично. Ваша же логика.

– Послушайте, но это же совсем бредятина. Вам все-таки к психиатру надо.

– Да нет, это вам к психиатру надо, я же специально написал, что это я на основании вашего обвинения зеркальные выводы делаю.

– Ну, уж нет. Мое обвинение, оно правильное. Там все верно написано. Чего вы сравниваете. Мне государство поручило дело расследовать, и претензий не предъявляет.

– Так и там государственная компания адвокату работу поручила, и претензий не предъявляет.

– Вот именно. Зато мы предъявляем. Его работа была не нужна и государству навязана. И стоимость, в конце концов, разная. Он там миллионы получил, а у меня зарплата всего 150 тысяч. И у судьи, который будет его судить, тоже такая. Вот и подумайте.

– Мы – это вы? Или мы – это государство?

– Мы – это мы. От имени государства.

– Так и я от имени государства и в его интересах ходатайства подал.

– Вам этого государство не поручало.

– И вам не поручало. Оно вообще в Конституции права и свободы каждому гарантировало. А что касается миллионов и 150 тысяч. Если ваши зарплаты сложить за полтора года, как вы гонорары складываете в обвинении, тоже миллионы получаются.

– А, понятно. Либеральничаете. Права-свободы-демократические ценности. Не о том вы думаете, Андрей Геннадьевич, совсем не о том. И ситуации у нас разные. Клиент ваш – мошенник, а вы его просто защищаете, пытаетесь следствие запутать и затянуть. Ввести, так сказать, в заблуждение.

– Нет, не разные. Одинаковые ситуации. Только оценка пока что разная. Но это временно, я вас уверяю. Я давненько все это наблюдаю.

– Ладно. Знаете же, что суд разберемся.

– Это, конечно, разберется. Здесь сомнений никаких. Но это же не значит теперь ничего.

– Как это не значит. Я же говорил вам, все договоренности с судом достигнуты. Будет очень строгий подход, получит 8 лет. Как ему и обещали.

– Безусловно, это очень печально. Но вам же мой доверитель сказал, что он не будет признавать то, чего не было.

– Во-первых, что значит, не было. Государство разве зря дело возбудило? А, во-вторых, заключили бы досудебное соглашение, все бы быстро закончилось. Уже на свободе был бы, и имущество бы сохранили ему. А теперь будет страдать.

– Помните, как товарищ Сухов говорил?

– Какой товарищ Сухов? Андрей Геннадьевич, вы точно у психиатра давно не были?

– Ну как какой? В «Белом солнце пустыни», фильм такой. Его бандит спрашивает: Тебя быстро убить, или хочешь помучиться? А товарищ Сухов отвечает: лучше, конечно, помучиться. Вот и мой тоже, как товарищ Сухов, помучиться хочет.

– А, ясно. Не, я такого фильма не знаю. Это старое что-то, несовременное. Сейчас другие фильмы смотрим.

– Может, и зря другие смотрите. Смотрели бы такие, может быть и поняли что про ходатайство.

– Ладно. Но отвечать-то мне вам что?

– Как что? Как обвинение писали, так и на ходатайство отвечайте. По закону и совести, как УПК и предписывает.

– Понятно все. Упорствуете. Отрицаете очевидное. Ходатайство отзывать не желаете. Противодействуете. Учтем. Усилим. Разберемся.

– Это уж, конечно. Разберетесь. Тогда до завтра? В 10 возле СИЗО?

– До завтра. А ваше ходатайство я психиатру все-таки перешлю, для оценки доводов.

– Да, конечно. Пожалуйста. Удачи вам и всего самого наилучшего!

* * *

– Андрей Геннадьевич?

– Да. Кто беспокоит?

– Это следователь из центрального аппарата СК. Дуболомов. Мне очень срочно нужна ваша юридическая помощь.

– Простите, не припоминаю. А что случилось?

– Ну как же. Я два года назад дело в отношении вашего клиента в суд направлял, ему потом восемь лет дали за мошенничество.

– А, вспомнил. Извините, очень много работы было за это время. Так что у вас случилось?

– Вы знаете, здесь дело в отношении меня возбудили. Какая-то бредовая ситуация. Мошенничество. Говорят, я зарплату свою похищал, волокиту по делам допускал, ничего не делал, а зарплата при этом выплачивалась под видом работы. И мне, и всей моей группе. Насчитали в особо крупном, организованную группу.

– Чудеса. А про то, что работа ваша государству не нужна была, тоже говорят?

– Да. Как вы догадались?

– Опыт.

– Андрей Геннадьевич, можете прямо сейчас приехать? Тут обыск у меня. Говорят, будут задерживать. Сразу со стражей пойдут, а там Басманный суд, сами знаете. Вы помогите мне, Андрей Геннадьевич. Я помню, что вы очень упорно и качественно работали. Здесь, мне кажется, надо жалоб побольше, ходатайств всяких. Ну, это же беспредел полнейший!

– Я бы с большим удовольствием помог вам, но, к сожалению или к счастью, покинул нашу прекрасную страну, так как более не хотел работать и находиться в условиях, когда моя работа не имеет смысла и заключается в фиксации того самого беспредела, о котором вы сейчас рассказываете.

– Но, Андрей Геннадьевич! А что же мне делать? Может, посоветуете что-нибудь?

– Посоветовать я могу. Причем бесплатно. Заключайте срочно досудебное соглашение, признавайте вину. Так оно и быстрее, и срок будет меньше, и имущество сохраните.

– Ну, уж нет. Моя ситуация – это полный беспредел. Я с этим бредом никогда не соглашусь. Я буду бороться до конца. Помните, как в «Белом солнце пустыни»? Желаю помучиться.

– Помню. Но надо было вовремя уходить с баркаса. Удачи вам и всего самого наилучшего!