КРЕПОСТНЫЕ

ФОТО: АЛЕКСАНДР КЛИЩЕНКО

Субботнее утро, как и вся кое другое утро за исключением дней командировок, начальник ГУВД Иван Сергеевич Лютый встречал в плавательном бассейне. Бассейн в эти часы специально для него закрывался на профилактические работы, а потому начальник мог проплыть стандартный утренний километр в комфортном одиночестве. Вдоволь наплававшись и почувствовав в мышцах приятную усталость, Лютый вылез из бассейна в хорошем расположении духа. Впрочем, хорошее расположение тут же испарилось, как только Лютый понял, что бассейнщик, который должен был подавать ему махровый халат, куда-то задевался.

– Человек, человек, где ты там, мать твою? – громко позвал он.

Откуда-то из подсобного помещения выбежал перепуганный работник бассейна в белом халате:

– Виноват, товарищ генерал, на минуту отлучился.

– Отлучился он. Вот собака. Я вам сколько раз псам говорил: пока генерал плавает, ждать у бортика с халатом, чтобы сразу накинуть мне на плечи. Почему я тебя кричу уже 20 минут? Хочешь, чтобы генерал простудился и слёг с воспалением легких, а?

Обруганный мужчина стоял ни жив ни мёртв и боялся промолвить хоть слово.

– Молчишь. Значит, чуешь вину. Высечь бы тебя за то, что генерала хотел заморозить. Ладно, но чтобы впредь, сам понимаешь, – с этими словами Лютый подставил плечи под давно протягиваемый ему халат.

Лютый прошёл в комнату отдыха, где его уже ожидал свежезаваренный чайник любимого им ещё со времён работы в Карелии травяного сбора. Лютый уселся в массажное кресло, раскинул ноги, включил функцию массажа, закрыл глаза и крикнул:

– Дежурный офицер, доложите обстановку.

В помещение вбежал мужчина в форме подполковника.

– Товарищ генерал, обстановка в области спокойная. За ночь крупных происшествий не было. Одно бытовое убийство, раскрыто. Два грабежа, один раскрыт. Три квартирные кражи, не раскрыто.

– Опять по квартирным кражам проседаем. Уже даже Самарская область нас обогнала по раскрываемости, – не раскрывая глаз, пробурчал начальник ГУВД, – так, а с машиной зампредседателя суда что, нашли?

– Товарищ генерал, никак нет, не нашли. Это залётные сработали. Ещё вчера вечером опера в салоне такую же модель купили, только комплектацию чуть лучше. Уже стоит на стоянке ГУВД.

– Хорошо, сегодня сам Иванычу отгоню её, сейчас еще спит небось, – Лютый встал с массажного кресла, – слушай, подай-ка рубаху из шкафа.

Подполковник пошёл к шкафу, взял рубаху, а когда понёс её навстречу к генералу, неловко наступил на мокрое пятно и растянулся на полу.

Генерал был недоволен:

– Ты что, инвалид что ли? Рубаху намочил за 500 евро, именную, с вышивкой! Как твоя фамилия, калека?

– Петров, товарищ генерал.

– Напомни мне сегодня, Петров, чтобы я тебя понизил в должности. Высечь бы тебя за такие дела. Да что ты мне эту рубаху мокрую протягиваешь, там ещё одна есть. Эту выбрасывай уже! Ну, уроды. Разгоню вашу дежурную часть!

Лютый ещё долго ругался и кричал, пока на телефоне у него не раздался звонок. Прослушав два раза мелодию «Наша служба и опасна, и трудна» и пробормотав что-то вроде «до чего жизненная песня», Лютый снял трубку:

– Да, дорогая! Проснулась, дорогая? Кого встретить в аэропорту? Хорошо встретят. Целую, дорогая.

– Так. Позвони начальнику розыска. Пусть два молодых опера подружку моей жены в аэропорту через полтора часа встретят, – отдал новую команду дежурному офицеру генерал.

– Товарищ генерал, опера все отсыпаются. Убой же ночью был, раскрыли, – робко попытался возразить подполковник.

Это было его ошибкой.

– Исполнять приказ! – заорал Лютый. – Совсем распоясались, отсыпаются они. Я когда опером был, не отсыпался, сутками на работе жил и ничего, как видишь.

– Есть исполнять приказ, – отчеканил дежурный офицер.

– Ну, вот и ладно, а про наказание ты не забудь сегодня напомнить, – пробасил Лютый и вышел из комнаты отдыха.

В машине, по дороге в управление он по привычке сел не на заднее сиденье, а на переднее – поближе к водителю:

– Рассказывай, Мишаня, как дела, какие новости.

Водитель Мишаня сказал, что дела вроде бы идут неплохо, да вот только вчера на мойке мыть машину бесплатно отказались.

– Как отказались? – удивленно переспросил Лютый.

– Ну, так и отказались. Говорят, мол, рыночные отношения, скидок у нас никому нету.

– А ты сказал, чья это машина и кого ты на ней возишь?

– Сказал.

– Ну, а они что?

– А они твердят про рыночные отношения.

– Таааак, – пророкотал Лютый, – ОБЭП что у нас совсем не работает, мышей не ловит? Коммерсанты оборзели, машину генерала не знают.

Он в ярости начал набирать телефон начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями:

– Сережа! Ты спишь что-ли? ЧП у нас! ЧП! Водитель вчера на мойку приехал, а ему машину мыть бесплатно отказались. Свяжись с Мишей, моим водителем, он тебе адрес скажет. Проверьте её, перетрясите там всё к чертям, хозяина этого, чтобы в наручниках, слышишь меня, в наручниках ко мне в кабинет и потом закрыть, за мошенничество, дачу взятки, за что хочешь. Понял меня или нет? Знаешь эту мойку? Начальника ФСБ? Таааак. Я перезвоню.

С этими словами он положил трубку и набросился уже на водителя:

– Ты чего же делаешь? С уважаемым человеком поссорить меня хотел? Ты знал, чья это мойка? Чего поперся туда? Сколько тебя, дурака, учить можно. Войну спецслужб мне хочешь устроить?

– Виноват, товарищ генерал. Чёрт попутал, не знал я, что там мыть нельзя, – оправдывался Мишаня.

– Смотри мне, псина. Ещё один залёт, будешь почту, а не генерала и его жену возить. Высечь бы тебя!

– Секите, товарищ генерал, – с готовностью ответил водитель, – только от машины не отлучайте, я же с вами ещё с Карелии, товарищ генерал, вы меня в люди, можно сказать, вывели.

Лютый довольно ухмыльнулся:

– Ладно, прощаю. Помню я и Карелию, и через что мы там с тобой прошли. Помнишь, как 48 часов там в ИВСе отсидел, а генерала своего не сдал, когда с бабками приняли? Человек ты верный, надёжный, чего уж там. Но следующий раз на ту мойку не суйся, понял меня?

Мишаня всё понял, о чём и отчеканил по-военному.

Войдя в кабинет, Лютый включил было телевизор и взял свежую Российскую газету, чтобы узнать, что произошло в мире за прошедшие сутки, но вдруг, что-то вспомнив, вызвал секретаршу: «Лариса, найди мне начальника розыска, пусть зайдёт».

Уже через две минуты в его кабинете стоял навытяжку немолодой полковник:

– Вызывали, товарищ генерал?

– Вызывал. Садись. Расскажи-ка мне, как вы могли не найти машину зампреда суда.

– Товарищ генерал. Мужики три ночи не спали, всё облазили, все связи подключили. Глушняк. Не наши сработали, залётные. Машина приметная, дорогая. Если бы наши угнали, давно бы всё нашли.

– Плохо работаешь, Михалыч. Высечь бы тебя, как собаку, да жалко, седой весь. Ладно. Что с заменой? Нашли?

– Так точно, товарищ генерал, – ответил начальник уголовного розыска, – ещё вчера парни из салона новую пригнали. Модель, цвет, всё такое же. Только комплектация чуть богаче. У него массажа пассажирских сидений не было, а здесь мы ему с массажем взяли. Вот ключи, машина на стоянке.

– Ну и то дело. Прощаю. Иваныч нам нужный человек, полезный, много добра для нас делает, нельзя его обижать. Машину я ему сам отгоню днём. Я тебе должен что-то по машине?

– Ничего не должны, товарищ генерал. Хозяин автосалона, когда узнал, кому машина нужна, три хотел подарить. На него же давно у ОБЭПа материал лежит.

– Это вы молодцы. Хвалю. Напомни, чтобы я тебе ко дню России почётного дал. А, почётный есть? Тогда заслуженного юриста. Юридическое ведь есть у тебя? Ну всё, добро. Будешь заслуженным юристом. Иди.

Начальник уголовного розыска прокричал «рад стараться, товарищ генерал» и вышел».

А товарищ генерал, тем временем, уже читал свежую Российскую газету. На глаза ему попалось интервью председателя Конституционного суда. Генерал взял в руки красную ручку и стал по привычке работать с текстом: выделять наиболее понравившиеся или важные, по его мнению, места. В одном месте он вдруг поставил восклицательный знак, а потом ещё два. Дочитав интервью, он вернулся к особенно понравившемуся ему месту и набрал телефон губернатора:

– Степан Игнатьевич, здорово! Как сам? Читал сегодняшнюю Российскую газету? Там председатель Конституционного суда правильную и своевременную тему задвигает. Я даже наизусть заучил. Такие умные мысли. Вот я тебе зачитаю: «При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации. Не случайно же крестьяне, по свидетельству историков, говорили своим бывшим господам после реформы: «Мы были ваши, а вы – наши». Умный мужик, я тебе скажу. Говорил я тебе, Степан Игнатьевич: Москва нас в этом поддержит, принимай закон! Добро! Да-да, вечером за раками обсудим. Давай, до связи! Обнимаю!