НОВОСТИ
ФССП начала взыскивать 105 миллиардов рублей с бывших владельцев Группы ЧЭМК
ЭКСКЛЮЗИВЫ
sovsekretnoru
Ливонская война: Миф о «выходе к морю»

Ливонская война: Миф о «выходе к морю»

Ливонская война: Миф о «выходе к морю»
Автор: Владимир ВОРОНОВ
Совместно с:
23.02.2019

22 января 1558 года 40-тысячное «войско наше среди холодной, снежной зимы…, – поэтически писал Николай Карамзин, – с огнем и мечом вступило в Ливонию». Правда, нередко называют иную дату начала Ливонской войны – 17 января 1558 года. Но доверимся датировке Николая Михайловича Карамзина, да и в европейской литературе вторжение московитов датируют 22 января. Впрочем, применительно к середине XVI века такое разночтение в пять дней погоды не делает.

Формальным предлогом похода стал неплатеж Ливонским орденом «положенной» Москве дани: ссылаясь на грамоту 1503 года, в 1557 году от ливонцев потребовали выплаты всех «недоимок» аж за 50 с лишним лет. Поначалу война походила на лихой налет, не предвещая русской стороне ни осложнений, ни затягивания. В январе–феврале 1558 года войска Ивана Грозного вихрем пронеслись по орденским землям, не дойдя тридцати верст до Ревеля и пятидесяти – до Риги. Московские воеводы выжгли и разорили множество посадов и в конце февраля возвратились к Ивангороду «с толпами пленников, с обозами богатой добычи, умертвив множество людей». Россияне, как пишет Карамзин, «посланные не для завоевания, а единственно для разорения земли, думали, что они исполняют долг свой, делая ей как можно больше зла». Увлекшись, на обратном пути отряды, бывшие под началом воеводы князя Михаила Глинского, изрядно пограбили даже Псковскую землю. В мае 1558 года боевые действия развернулись вновь: русские войска вернулись и к октябрю взяли двадцать городов крепостей. Затем опять ушли на свои зимние квартиры, оставив в городах небольшие гарнизоны. В январе 1559 года вошли вновь, дошли до Риги, прошли через Курляндию и вернулись домой с богатой добычей. А вот затем «концепция поменялась»: в нее вступили Великое княжество Литовское, Швеция, Речь Посполитая – не на стороне Русского царства, разумеется. Более того, в противниках Москвы оказалась даже Дания – на тот момент сильнейшая в Балтийском регионе (и не только там) морская держава. Легкая военная прогулка за оброком обернулась тяжелейшей войной, затянувшейся до 1583 года, вконец разорившей Московское государство и обернувшейся поражением.

В отечественной историографии устоялась концепция, что Иван Грозный хотел обрести прямой выход к Балтийскому морю, в Европу. Московский государь, утверждал Карамзин, желал «иметь морем верное, безопасное общение» с Европой, но упёрся в «недоброжелательство Ливонского ордена, который заграждал путь в Москву не только людям искусным в художествах и в ратном деле, но вообще и всем иноземцам». Отсюда и растут ноги мифа, что Иоанн Васильевич пробивал «окно» в Европу: таков был политический заказ той эпохи, и первый официальный историограф государства его реализовал. Подхвативший эстафету Сергей Соловьёв объяснил войну потребностью России в «усвоении плодов европейской цивилизации», носителей которых якобы не допускали на Русь ливонцы, владевшие основными балтийскими портами. Разумеется, эту удобную легенду радостно подхватили историки уже и сталинской эпохи. Да и ныне ее продолжают нести в массы, всерьез твердя, что Иван Васильевич был твердо уверен в «геополитической необходимости России в получении выхода к Балтийскому морю, как наиболее удобном для прямых связей с центрами европейских цивилизаций»! Договорились даже до того, что это была война за… прорыв блокады со стороны Ливонской конфедерации, Великого княжества Литовского и Швеции! Но ведь и до вторжения русских войск в Ливонию, и долгое время уже в ходе самой войны ни о какой блокаде и близко речи не было. Приписывая Ивану Грозному продвинутые геополитические воззрения, адепты этой концепции напрочь игнорируют реальные религиозные взгляды и установки царя: какой уж там «выход» и какое «окно» мог пробивать государь, не просто фанатично преданный православию, но истово верующий в бесовскую, сатанинскую, по его твердому убеждению, природу Европы?!

Современный историк Александр Филюшкин полагает, что «знаменитый тезис о том, что Ливонская война велась за выход к Балтийскому морю, порожден недоразумением», бедой многих исследований является то, что «мы переносим на старые реалии современные оценки экономики». Посмотрите на карту, говорит историк, и увидите: до Ливонской войны Россия владела почти теми же прибалтийскими землями, что и сейчас – от устья Невы до устья реки Наровы, так что выход к Балтике страна имела. «Да, там не было инфраструктуры, портов, городов, но земли-то были! Если нужен выход к морю – пожалуйста, строй там порт, верфь, собственно флот… Но почему-то мы считаем, что Иван Грозный не мог додуматься до простой мысли основать город на прибалтийском побережье, а для выхода к морю должен был завоевать соседнюю страну с готовой инфраструктурой».

К слову, схожую мысль ранее озвучил и покойный Руслан Скрынников, лучший в мире специалист по эпохе Ивана Грозного. Русское государство, писал он, на протяжении веков владело обширным участком балтийского побережья и всем течением реки Невы, имея широкий выход на Балтийское море. «Однако русские не могли использовать его, не имея морского флота и гаваней». Однако лишь в 1557 году Москва озаботилась этим, приступив к воздвижению на низменном правом берегу Наровы города для корабельного «приходу заморским людям». Но пристань на Нарове не стала морскими воротами страны: европейские корабли продолжали плавать, минуя новый «порт», «не имевший ни торговой биржи, ни налаженного товарооборота, ни складов», ни, добавлю от себя, удобной гавани.

В русских источниках, отмечает уже Филюшкин, «мы не найдем мотивации Ливонской войны как войны за выход к морю: война велась за земли и за доходы ливонских городов». Оценивать же интересы той или иной стороны, резонно отмечает историк, лучше «по источникам, принадлежащим этой же стороне». А они свидетельствуют, что Иван Грозный не «выхода к морю» возжелал, и не замены немцев русскими с целью налаживания своей торговли, – а лишь взятия под контроль транзита, то есть – денежного потока. Потому Ливонская война, по образному выражению Александра Филюшкина, поначалу носила «рэкетирский» характер: цели завоевания нет, никто не ставит вопрос и об уничтожении Ордена. А вот уже когда стало ясно, что платить никто не собирается, то и «характер войны резко меняется – начинается завоевание». Вот только и у других соседей тоже имелись свои виды на Ливонию: стали возникать коалиции «по ливонскому переделу», где Москве места не было. В свою очередь, с ее стороны война вскоре и вовсе обрела характер кровавого крестового похода против католичества и «Лютеровой ереси». Но это уже иная история.


Автор:  Владимир ВОРОНОВ
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку