НОВОСТИ
08.10.2024 14:13
ЭКСКЛЮЗИВЫ
ЭСЭСОПОВАЛ
Совместно с:
07.10.2014
УБЕГАЯ ИЗ ЛАГЕРЯ, УЗНИКИ-ЕВРЕИ ЗАРУБИЛИ 12 ЭСЭСОВЦЕВ
Это случилось 14 октября 1943 года на одной из гитлеровских «фабрик смерти» – в расположенном на территории Польши концентрационном лагере Собибор. Заключенные, не дожидаясь предназначенной им участи, одного за другим топорами перебили своих мучителей-эсэсовцев и бежали прочь из лагеря. Случаи сопротивления в немецких концлагерях были чрезвычайно редки, а успешных, помимо этого, кажется, не было вовсе. Год спустя, в октябре 1944-го, группа узников Освенцима-Биркенау взорвала один из крематориев и уничтожила троих охранников, восставшие были убиты. В Собиборе же те, кто не остался на окружавшем лагерь минном поле и не погиб от пуль стоявших на вышках охранников – около трехсот человек, вырвались на свободу. Полусотне из них удалось дожить до конца войны, а до него оставалось еще долгих полтора года.
Лагерь Собибор был построен в марте 1942 года по специальному приказу Гиммлера в рамках государственной программы Третьего рейха, согласно которой предполагалось провести «переселение» (то есть убийство) большей части еврейского населения Европы. Программа получила название «Операция Рейнхард» по имени убитого партизанами в Праге шефа РСХА Рейнхарда Гейдриха, того самого, который созвал 20 января 1942 года Ванзейскую конференцию по «окончательному решению еврейского вопроса» (нацисты любили эвфемизмы). Целью нацистов было не только массовое уничтожение еврейского населения, но и присвоение его собственности – «Операция Рейнхард» принесла Третьему рейху огромные богатства.
Осенью 1943 года это все еще был глубокий немецкий тыл, далеко от линии фронта. Здесь в течение полутора лет душили в газовых камерах евреев, свезенных со всех концов Европы (общее число убитых, по подсчетам историков, достигает 250 тысяч). Несколько раз в неделю приходил эшелон из товарных вагонов, набитых людьми. Один из эсэсовцев надевал белый халат, чтобы создать впечатление, будто он врач, и объявлял прибывшим, что их пошлют работать, но перед этим они должны принять душ и пройти дезинфекцию, чтобы предотвратить распространение болезней.
Перед «душевой» они раздевались, складывали свои вещи в общую кучу, а женщины еще и оставляли свои волосы в «парикмахерской». Оттуда – в «баню», то есть в газовые камеры. Или в «лазарет» – расстрельный ров, куда отправляли тех из прибывших с очередным транспортом, кто не мог ходить – больных, престарелых, а также тела умерших в дороге. От момента разгрузки одного железнодорожного состава до конца проведения «акции» (умерщвления прибывших) проходило не более двух часов. Состав прибывал утром, к вечеру трупы были уже сожжены, а вещи складированы.
ИДЯ НА РАБОТУ СТРОЕМ, ПЛЕННЫЕ ПЕЛИ СОВЕТСКИЕ ПЕСНИ
Газовых камер вначале было пять, потом, в целях увеличения «пропускной способности», построили еще три. Остатки всех восьми камер обнаружили в сентябре 2014 года израильские и польские археологи, ведущие раскопки на месте концлагеря Собибор. Кому-то надо было их обслуживать и поддерживать «фабрику смерти» в рабочем состоянии – таких было около шестисот человек: портных, сапожников и прочих. 22 сентября 1943 года в Собибор прибыл очередной эшелон, из прибывших немцы отобрали восемьдесят человек, выглядевших поздоровее, для работы на строительстве бараков. В их числе оказалась группа советских евреев-военнопленных, и среди них – Александр Аронович Печерский.
Александр Печерский воевал в составе 596-го корпусного артиллерийского полка. В октябре 1941-го 19-я армия, к которой полк относился, была окружена и разгромлена. Правда, окруженные войска за две недели сопротивления под Вязьмой задержали продвижение группы «Центр» и, быть может, тем самым спасли Москву. Так Печерский оказался в плену.
Взятые в плен советские солдаты-евреи – едва ли не первые жертвы холокоста. До так называемого окончательного решения оставалось еще целых полгода, а они уже попали под его каток. Всем советским военнопленным было несладко. По подсчетам американского историка Питера Блэка, в период с 22 июня 1941 года по февраль 1942-го около двух миллионов советских солдат погибло в немецком плену, из них 600 тысяч были расстреляны, а остальные умерли от голода и холода. У евреев-военнопленных шанса избежать расстрела практически не было. По оценке российского исследователя Павла Поляна, попав в плен, советский солдат умирал с вероятностью 60 процентов – если он не еврей, и 100 процентов – если еврей.
Печерский подхватил тиф, а немцы к больным предпочитали не приближаться, и потому ему до поры удалось скрывать национальность. Выздоровев, вместе с четырьмя товарищами бежал из плена. В тот же день они были пойманы и отправлены в штрафную команду в город Борисов. Им повезло, их не расстреляли, а отправили в Минск, в трудовой лагерь СС. Печерский столько раз чудом оставался в живых, что кажется, будто судьба хранила его для будущего подвига. В Минске лимит везения был исчерпан, пришлось пройти процедуру медицинского осмотра, тут-то и было обнаружено, что Печерский и еще восемь человек – евреи. Оттуда всех их отправили умирать в лагерь смерти.
Группа евреев, прибывших 22 сентября 1943 года из Минска, была для Собибора совершенно нетипичной. Уж очень отличались они от «старожилов» рабочей команды, которые еще до лагеря не один год провели в гетто – сказывалось время унижений и оскорблений. Те были настолько замордованы, что, когда 14 октября настал час постоять за себя, полторы сотни из них на побег не решились – остались в лагере.
А вновь прибывшие, закаленные первыми годами войны и лагерями для военнопленных, мало чего боялись. Идя на работу строем, они пели советские песни. В Интернете легко найти видеозапись (в документальном фильме Александра Марутяна «Арифметика свободы»), где выжившие собиборовцы, собравшиеся в Ростове-на-Дону у Печерского дома в 1980 году, поют: «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ». Как вспоминал Печерский, однажды в лагере они запели эту песню, узнав, что сопровождавший их на работу эсэсовец Грейтшус, будучи недавно в отпуске, попал под бомбежку и был легко ранен.
Иллюзии давно покинули их, они понимали, что выжили благодаря чуду, ведь евреев в лагерях расстреливали сразу. Им – Ефиму Литвиновскому, Аркадию Вайспапиру, Александру Шубаеву, Борису Цибульскому, Семёну Мазуркевичу и другим их товарищам – везло слишком долго, теперь предстояло взять собственную судьбу в свои руки.
Помогло то, что к Печерскому обратился за помощью глава лагерного подполья Леон Фельдгендлер, бывший глава юденрата в Жулкевке (Польша). Сам организовать желанный всеми побег он был не в состоянии, не имея военного опыта. Военный опыт Печерского был тоже невелик, но в его сердце стучал пепел десятков тысяч евреев, задушенных и сожженных в Собиборе. Будучи к тому же советским офицером, Печерский вел себя сообразно советскому мифу, ставшему в войну былью: помогал товарищам, проявлял заботу о слабых и бесстрашно шел на смерть за общее благо. Под его предводительством жертвы, пусть и ненадолго, поменялись местами с палачами.
ПЕЧЕРСКИЙ РАЗРАБОТАЛ ПЛАН ВОССТАНИЯ
Печерский сумел разработать план восстания, суть которого заключалась в том, чтобы обезглавить лагерное начальство, уничтожив эсэсовских офицеров, переодеться в их форму, построить заключенных и вывести их из лагеря. Он предположил (и впоследствии его предположение оправдалось), что, оставшись без немецких командиров, охранники-украинцы не смогут остановить массовый побег.
Здесь не избежать некоторых пояснений. «Вахманов» (охранников) в лагере звали украинцами – и немцы, и узники. Однако это не означает справедливости утверждения (из недавнего документального фильма о Собиборе и публикации в прессе его автора – Леонида Млечина) о том, что там «заправляли украинцы. Немцы действовали по инструкции, а украинцы работали с энтузиазмом». Украинцы (они действительно были среди охранников в большинстве, но были и русские, и немцы Поволжья, и прибалты) ничем не «заправляли». Эсэсовцы им до конца не доверяли, хотя сами и отобрали их в лагерях для советских военнопленных осенью и зимой 1941 года и обучили в специальном тренировочном лагере, сделав соучастниками холокоста. Среди служивших под их командованием украинцев также были настоящие изверги, однако выделять их и противопоставлять послушным «инструкции» немцам неверно.
Это были отборные эсэсовцы, известные в большинстве своем лично Гиммлеру, за ними был опыт уничтожения газом психически больных соотечественников-немцев (государственная программа Т-4). Вовсе не случайным людям доверили осуществить важнейшую политическую задачу рейха – массовое убийство евреев. Однако и они далеко не всегда действовали «по инструкции», и восстание было задумано Александром Печерским и прошло успешно благодаря именно этому обстоятельству. Их удалось уничтожить, выманив в лагерные мастерские под предлогом примерки вещей, оставшихся от убитых узников, то есть они собирались украсть (и до того крали) «принадлежащее рейху». Кого-то подманили кожаным пальто, кого-то мягкими сапогами. Вероятно, они уже представляли себе, как явятся в обновках домой и будут ими там щеголять… Расчет Печерского был сделан на жадность эсэсовцев.
Его план был прост и гениален. Холокост – это ведь не только миллионы погибших. Помимо бессмертной души, у загубленных фашистами людей было имущество, отошедшее палачам. Не только государство, Третий рейх в целом стремился к наживе, этой страсти были не чужды и его верные слуги – как раз на этом сыграл Печерский. Полный эсэсовский штат Собибора насчитывал двадцать девять человек. Двенадцать из них в день восстания отсутствовали, большинство – в отпусках. После каждых сорока двух дней службы в Собиборе эсэсовцы получали восемнадцатидневный отпуск. Когда они уезжали домой, везли с собой полные чемоданы одежды убитых ими людей. На этот раз не вышло. По данным, основанным на немецких архивных документах, из тех семнадцати эсэсовцев, что были в лагере 14 октября, двенадцать были убиты и еще один тяжело ранен.
Приведу один из эпизодов восстания – уничтожение восставшими уже упоминавшегося мною (в связи с ранением при бомбежке) шарфюрера СС Зигфрида Грейтшуса, садиста, руководившего загоном людей в газовые камеры. «Когда начальник караула пришел примерить макинтош, мы были наготове, – вспоминал упомянутый выше Аркадий Вайспапир. – Он, видно, чувствовал какую-то опасность, стал недалеко от закрытой двери и велел примерять. Мастер возился с ним. Когда стало ясно, что немец ближе к нам не подойдет, мне пришлось идти на выход из мастерской. Я, держа топор, прошел мимо немца, затем повернулся и острием топора ударил его сзади по голове. Удар, видно, был неудачный, ибо немец закричал. Тогда подскочил мой товарищ и вторым ударом прикончил немца. Все произошло уже под вечер.
Мы только успели оттянуть труп и укрыть его шинелями, как двери открылись и зашел волжский немец (вахман Клятт. – Л.С.). Он спросил: «Что у вас тут за беспорядок?» Старший портной ему что-то отвечал, а другие портные по одному стали выбегать из мастерской. Когда волжский немец нагнулся над трупом начальника караула, укрытым шинелями, и спросил: «А это что такое?», я и за мной мой товарищ топорами и его зарубили». Товарищем, добивавшим эсэсовцев, был семнадцатилетний Иегуда Лернер из Варшавы, задержанный в облаве в варшавском гетто и отправленный в минский лагерь, где и подружился с советскими военнопленными. Вайспапир не помнил его имени, однако, когда встретился с Лернером в следующий раз (это случилось только в 1998 году, в Израиле), узнал едва ли не сразу.
На фото: ДОКУМЕНТ ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА А.ПЕЧЕРСКОГО
Фото из архива автора
В СУМАТОХЕ И ПАНИКЕ ТОЛПА ПОБЕЖАЛА
Правда, потом все пошло не по плану. Если бы заключенные, как было запланировано, построились в колонну и пошли к воротам, это могло бы отсрочить ответные меры. Но в суматохе и панике толпа побежала. Те, кто бежали первыми, подорвались на минах, убитые и раненые своими телами проложили дорогу через минное поле бежавшим следом. Планировалось иначе: разрезать проволоку щипцами, кидать камни и доски на заминированное поле – противотанковые мины чувствительны и реагируют на камни. Узники забыли обо всем – они не могли находиться в лагере ни минуты больше. Полтора часа, прошедшие с начала восстания, сделали их другими людьми.
Как только начинаешь углубляться в биографию Печерского, перестаешь понимать, что брать на веру, а что нет. Скажем, как поверить в то, что он «начал войну лейтенантом, а закончил капитаном»? Ведь этого никак не могло быть. В сентябре 1941 года он был аттестован как техник-интендант второго ранга (звание военно-хозяйственного и административного состава, впоследствии приравненное к лейтенантскому), после плена и лагеря воевал в партизанах, а когда его партизанский отряд соединился с Красной Армией, вместо награды попал в штурмовой батальон (была такая разновидность штрафбата). Согласно данным Центрального архива Министерства обороны РФ, 15-й отдельный штурмовой стрелковый батальон входил в состав Первого Прибалтийского фронта с 29 июня по 30 сентября 1944 года. В документах по учету рядового и сержантского состава этого батальона значится: «Печерский Александр Аронович, стрелок, бывш. тех. инт. 2 ранга, 1909 гр, урож. г. Кременчуг. Призван Ростовским ГВК в 1941 г. Был в окружении с 2 октября 1941 г. по 12 октября 1941 г. Находился в плену с 12 октября 1941 г. по 14 октября 1943 г. Прибыл из спец. лагеря НКВД № 174. Ранен 20 августа 1944 г.».
Но дело даже не в этом, мифы, в конце концов, как-то можно отделить от правды. В личности героя есть загадка. В несовпадении совершенного Александром Печерским подвига – и остальной его жизни. Вся она «до и после» может быть уложена в несколько строк автобиографии – той самой, что писали в советское время при устройстве на работу, а если брать за образец нынешние резюме – и того меньше. Родился в 1909 году. После школы служил в армии, потом женился, трудился на скромной должности инспектора хозчасти. Словом, до войны ни в чем особенно не преуспел, никаких выдающихся качеств не показал. В октябре 1943 года, когда он вошел в историю своим беспрецедентным подвигом, ему было 34 года. Еще год воевал, жить оставалось 45 лет. После войны – тоже ничего примечательного. Развелся, снова женился. До самой пенсии работал на заводе рабочим. Жизнь, помещенная в эту краткую запись с лакуной в месте подвига, удивляет своей обыкновенностью.
Сохранилась обширная переписка Печерского с выжившими узниками. Они писали ему, присылали книги и вырезки из статей, в том числе и из-за границы, куда его ни разу не выпустили, даже на премьеру снятого о нем в Голливуде фильма «Побег из Собибора» Джека Голда. Печерский отдавал полученные тексты (за свои более чем скромные средства) в перевод и внимательно прочитывал, строго следя за тем, чтобы о восстании не просочилась никакая неправда. Ощущал себя отцом выжившим благодаря ему солдатам – узникам Собибора, собирал их всех у себя.
РОЛЬ ПЕЧЕРСКОГО В АМЕРИКАНСКОМ ФИЛЬМЕ ИСПОЛНИЛ РУТГЕР ХАУЭР
Из числа других участников восстания мне посчастливилось познакомиться с Аркадием Вайспапиром, он жив и для своих преклонных лет здоров. Живет в Киеве, где мы встретились уже после выхода моей книги. Многим события, в которых он участвовал, стали известны по американскому фильму, где роль Печерского исполнял Рутгер Хауэр. Вайспапир считает, что лагерь в нем показан верно, а восстание – не вполне точно. Когда автор сценария картины Ричард Рашке приезжал в СССР (в 1981 году), с ним он не встретился. Как и Печерский, и другой выживший участник восстания Алексей Вайцен (живет в Рязани), Вайспапир несколько раз выступал свидетелем на судебных процессах над охранниками Собибора в 1960–1970-е годы.
Знаменитый охотник за нацистами Симон Визенталь говорил, что эсэсовцы нередко повторяли заключенным: «Никто из вас не останется в живых, чтобы свидетельствовать, а если какие-то единицы и останутся, то мир им не поверит». По словам Примо Леви – другого свидетеля холокоста, одна и та же мысль преследовала заключенных в их ночных снах – они возвращаются и рассказывают близким о перенесенных страданиях, а собеседник не слушает или поворачивается спиной и уходит.
Возможно, этот кошмар снился и Печерскому. Ведь Собибор был одним из самых секретных лагерей, после восстания он был срыт с лица земли, на его месте нацисты проложили дорогу, чтобы никаких следов не осталось. Чтобы сохранить память о нем, Печерский в середине 1960-х собственными руками смастерил макет лагеря. Представьте, как нелегко ему было его соорудить при отсутствии в продаже всего необходимого (в советское время строительные материалы были в большом дефиците). Этот макет какое-то время простоял в экспозиции ростовского музея, а потом был тихо оттуда удален и выброшен на свалку.
Печерский жил, чтобы свидетельствовать. Всю послевоенную жизнь он воспринимал свое свидетельство как миссию и в меру человеческих сил ее выполнял. Во всяком случае, такое впечатление сложилось у автора этих строк после многих встреч с близкими и родственниками Печерского и изучения архивных материалов.
Печерского, как и его товарищей – участников восстания, за Собибор ничем не наградили. За участие в боях их награждали, а за Собибор – нет. Частично эта несправедливость была восполнена в прошлом году польским президентом Брониславом Коморовским, подписавшим указ о награждении Печерского Кавалерским крестом Ордена за заслуги перед Республикой Польша (посмертно) и Вайспапира – Офицерским крестом того же ордена.
Собибор находится на польской территории. Однако это географическое название стало известно прежде всего благодаря советским военнопленным, что могло бы стать основанием для награждения участников восстания российскими наградами. Президент России поручил Министерству обороны проработать этот вопрос до 1 ноября 2013 года (пункт 4 Перечня поручений Президента РФ пр-2230 от 24 сентября 2013 года). Прошел год, поручение давно снято с контроля, видно, вопрос «проработке» не поддается. Почему Печерского не наградили прежде, еще как-то можно объяснить, если вспомнить время, когда запрещались надписи на идише на могилах евреев – жертв фашизма. Но чем вызвано сегодняшнее нежелание воздать должное герою?
Автор: Лев СИМКИН
Совместно с:
Комментарии