НОВОСТИ
В США стартуют президентские выборы
ЭКСКЛЮЗИВЫ
sovsekretnoru

НЕ УКРАДИ

НЕ УКРАДИ
Автор: Татьяна РЫБАКОВА
Совместно с:
11.08.2015
 
ПОЧЕМУ У РОССИИ НЕ ПОЛУЧИТСЯ СКОПИРОВАТЬ ИНОСТРАННОЕ
 
В последнее время все больше и больше говорят о необходимости импортозамещения. Кто-то предлагает внедрять собственные разработки, кто-то – копировать зарубежные достижения. Однако достаточно взглянуть на сложившуюся в России ситуацию с патентами, защищающими права на изобретения, чтобы понять – и то, и другое относится к области утопии. Россия сейчас сама производит лишь около 1,7 % инноваций, которые считает достойными патентной защиты. А используют и могут скопировать у нас и того меньше – не более 0,6 % мировых изобретений. Все остальное зарубежные разработчики даже не считают нужным патентовать на территории России. Это результат бурного развития науки и техники за пределами страны и многолетнего отставания России от научно-технического прогресса.
 
В начале года депутаты Госдумы представили в правительство предложение о том, чтобы ввести в России принудительное лицензирование лекарственных средств. «Это позволит нам, к примеру, начать производить самые дорогостоящие лекарства. Мы не первые в этом. Этот принцип применили в Бразилии, Индии, Индонезии, Канаде. Канаду уж никак не назовешь бедной страной, однако она применила эти способы с учетом того, что у них государственное здравоохранение», – заявил автор законодательной инициативы, председатель Комитета Госдумы по охране здоровья Сергей Калашников.
 
Правда, документ до сих пор не принят и новостей о его движении не обнаружено. Возможно, законодатели так и не решатся на столь явное нарушение авторских прав. Все же стоит вспомнить, что когда ЮАР попробовала производить лекарство от ВИЧ без лицензии, ссылаясь на то, что копеечный по себестоимости препарат его производитель продает по заоблачной цене, то очень быстро отступила: фармконцерн пригрозил, что перестанет вообще поставлять свои препараты в страну.
 
Однако такой закон и не особо нужен: то, что Россия забита неавторизированными копиями западных лекарств, является секретом Полишинеля.
 
ПОЧЕМУ РОССИЙСКИЙ АСПИРИН НЕ ШВЕЙЦАРСКИЙ
 
Зачастую в России копируются даже не западные оригинальные рецепты, а более дешевые индийские дженерики. Секрет такого превращения в интервью Радио Свобода раскрыл онколог Алексей Масчан. По его словам, все дело в изначально негодной для рынка лекарств системе госзакупок. С недавних пор применяется система, когда импортный препарат не допускается до торгов, если в них участвуют хотя бы два отечественных – даже если импортный является оригиналом. Но при этом торги – это всегда конкуренция по цене. А какой из двух дженериков окажется более дешевым?
 
Никакого собственного производства лекарств у нас нет, объясняет медик: на 99 % это работа с сырьем, получаемым из Индии, Китая, Мексики, Аргентины. Но хороший производитель делает качественную очистку этого сырья, которая стоит недешево. А другой на очистке сэкономит – зато выиграет тендер на поставки в больницы, а это совсем другие масштабы, нежели продажа через аптечные сети.
 
Более того – не раз и сами больные, и медики замечали: отечественные аналоги часто оказываются менее действенными, нежели западные оригиналы. «У нас в клинике был такой случай: мы проверяли один из отечественных химиопрепаратов и сравнивали его с импортным аналогом. Оказалось, что в отечественном куча примесей, которых нет в импортном. А еще в отечественном оказалось на 25 % меньше самого химиопрепарата, чем в импортном», – рассказал Масчан. И это – в лекарстве для онкологии! Если бы провели массовые исследования, то, боюсь, вскрылись бы гораздо более вопиющие факты. Недаром добросовестные врачи рекомендуют своим пациентам закупать импортные лекарства.
 
Автор этих строк испытал результат импортозамещения антигистаминного препарата на себе: он просто не помогал. Вообще. Подозреваю, что в нем, кроме мела, ничего и не было. Это вполне возможно – ведь никакого контроля лекарств в России просто нет, поясняет Масчан. «У нас производитель обязан только показать соответствие химической формулы. И больше ничего», – говорит он.
 
Все очень просто и страшно: в России практически нет современных разработок лекарств. Тот же Масчан называет только один действительно признанный всем миром препарат для лечения рака желудка, который был создан сорок лет назад. Фармацевты могут назвать еще несколько, но, надо признаться, для их перечисления хватит пальцев на руках.
 
Все инновации российской фарминдустрии – это либо «копипаст» зарубежных разработок (не всегда удачный), либо удачное внедрение препарата на основе советских формул (и это самая лучшая история), либо создание неких «иммуномодуляторов» и «иммуностимуляторов», само действие которых мировым научным сообществом считается сомнительным.
 
СССР ПРОИЗВОДИЛ УПРОЩЕННЫЕ КОПИИ
 
«Эх, растеряли мы советское наследие», – вздохнет тут читатель.
 
О том же говорил и вице-премьер Дмитрий Рогозин, призывая развивать высокотехнологичные отрасли.
 
«Считаю, что настало время возродить отечественную станкоинструментальную промышленность. Именно возродить, так как утверждение, что мы якобы всегда все строили только с помощью импортного оборудования, является всего лишь очередным историческим мифом. Согласно имеющимся статистическим данным, и дореволюционная Россия, и СССР обладали в этой сфере большой технологической независимостью. Приблизительно 50 процентов оборудования для внутреннего потребления производилось своими силами. Велись собственные технологические разработки.
 
Существовала мощнейшая машиностроительная школа. Кроме того, СССР был крупным экспортером станков. В этом отношении мы хотя и уступали ведущим мировым экспортерам (которыми в XIX–XX веках были США и Германия, а во второй половине XX века и Япония), но были вполне на уровне других крупнейших промышленных держав (включая Францию и Великобританию)», – заявил он.
 
Увы, данные, приведенные вице-премьером, не совсем точны. СССР действительно производил достаточно много станков. Вот только зачастую это были копии вчерашних разработок зарубежных конструкторов. Их советские конструкторы дорабатывали, имея в виду, что работать будут, скажем так, не самые лучшие представители рабочего класса (лучшим как раз доверяли импортное оборудование). Потому и по объему экспорта Россия была «на уровне других крупнейших промышленных держав» – развивающимся странам Африки, Азии и Латинской Америки требовались именно такие – неприхотливые, простые в управлении и недорогие механизмы.
 
Автору этих строк в далекие советские времена как-то заказали сценарий рекламного ролика для экспортного варианта бетономешалок. За сведениями автор отправился к производителям – благо как раз в Москве проходила выставка промышленного оборудования. «Какими преимуществами по сравнению с западным аналогами обладает ваша продукция?» – задала я шаблонный вопрос.
 
«Да никакими», – честно ответили представители производителя.
 
После долгих мучительных совместных поисков «фишки» мы наконец-то ее нашли: советские бетономешалки, в отличие от навороченных западных, с удовольствием покупали страны Африки, потому что песок не мог их испортить. Там просто нечему было портиться – пара рычагов и две кнопки. А если даже что-то из этого нехитрого набора ломалось, то его можно было легко починить с помощью куска проволоки, лома и загадочной русской матери.
 
ЗАЕМНЫЕ КРЫЛЬЯ РОДИНЫ
 
Советские инженеры чаще дорабатывали западные образцы, нежели создавали что-то принципиально новое. Существует даже термин «обратная разработка» (или более красиво звучащее «реверс-инжиниринг») – когда некое устройство разбирается на части и анализируется с тем, чтобы потом воспроизвести его, но не точную копию, а некий аналог с подобными, но доработанными функциями.
 
Одним из примеров такого реверс-инжиниринга является советский стратегический бомбардировщик Ту-4, состоявший на вооружении с 1949 года до начала 1960-х. Самолет является копией американского бомбардировщика В-29, воспроизведенной методом обратной разработки. Его конструкция, оборудование, вплоть до интерьера гермокабин, были строго скопированы с американского образца – но за исключением пушечного вооружения, винтомоторной группы силовой установки и радиостанции.
 
Советские двигатели имели мощность 2400 л. с. вместо 2200 л. с. у оригинала. Пушечное оборонительное вооружение (10 скорострельных пушек калибра 23 мм вместо 12 пулеметов калибра 12,7 мм у В-29) значительно повысило обороноспособность советской «суперкрепости». На Ту-4 была установлена первая в СССР и в мире система дистанционного управления, разработанная Всесоюзным заводом № 118 (ныне ОАО Московский научно-производственный комплекс «Авионика» имени О. В. Успенского).
 
Освоение серийного производства самолетов Ту-4 обеспечило переход советского тяжелого самолетостроения на новый, более высокий технологический уровень: по его примеру все элементы оборудования в советском самолетостроении были сведены в системы.
 
Подобные заимствования, дававшие мощный толчок советской промышленности, были очень распространены. Так, до сих пор существует версия о том, что прообразом знаменитого автомата Калашникова является штурмовая винтовка StG-44 Хуго Шмайссера – советский конструктор-де всего лишь доработал ее, сделав проще и увеличив убойную силу. Не исключено, что слухи о заимствовании вызваны тем, что автомат Калашникова – одно из немногих советских изобретений, получивших бешеную популярность во всем мире. Однако в основе популярности здесь не только простота.
 
Дело в том, что автомат не был запатентован, в отличие от аналогов. Отсутствие патента плюс действительно отличные характеристики вкупе с простотой производства привели к тому, что не выпускал АКМ только ленивый. Можно, конечно, попенять на недальновидность советской власти. А можно поразмышлять о том, был бы АКМ столь же популярен в случае защиты авторского права?
 
Тем более что история показывает: патенты хорошо защищают от копирования в более-менее развитых странах. Тот же Китай, к примеру, довольно долго практиковал реверс-инжиниринг – в том числе в отношении закупаемой в России военной техники.
 
КОПИРОВАТЬ «МЕРСЕДЕС» СЛИШКОМ ДОРОГО
 
Есть и еще несколько тонкостей в области патентной защиты. Так, поддержание патента – вещь весьма дорогостоящая. Хотя бы потому, что получать патент приходится в каждой стране по отдельности. Поэтому любой разработчик или изобретатель смотрит, в какой стране его изделие может быть востребовано, а главное – может быть скопировано.
 
И если посмотреть статистику по действующим патентам, то очень хорошо становится понятна перспектива России и как производителя инновационной продукции, и как потребителя оной. Данные Всемирной организации интеллектуальной собственности (ВОИС) по состоянию на 2013 год (более поздние данные еще не опубликованы) свидетельствуют: во всем мире количество действующих патентов – 9,5 млн, рассказал «Совершенно секретно» Кирилл Митягин, эксперт по интеллектуальной собственности компании «Правовой сервис 48prav.ru». При этом Россия хоть и занимает 8-е место среди стран по числу действующих патентов (194 тыс.), в разы отстает от любой страны из лидирующей семерки: от США (лидер) – в 12 раз, от Японии (2-е место) – в 9,5 раза и в 5 раз от Китая (3-е место), от ближайших Франции (6-е) и Великобритании (7-е место) – в 3 раза.
 
«Если брать цифры в мировом масштабе, то получается, что в США действуют 26 %, в Японии – 19 %, а в России всего лишь 2 % всех патентов в мире. Это означает, что остальные 98 % охраняемых технических решений можно использовать в России без нарушения прав, не получая согласия и не выплачивая вознаграждения правообладателям», – рассказал Митягин.
 
Из действующих в России патентов меньше трети принадлежит нерезидентам (30,8 %). «В итоге получаем, что только 0,6 % запатентованных технологий контролируются иностранцами для применения в России. Если из их числа вычесть иностранные компании, которые контролируются из России, то процент защищенных иностранных технологий для применения в России будет еще меньше», – добавил эксперт. И сделал вывод: основная проблема импортозамещения технологий в России не связана с их патентной защитой.
 
Сегодня многие продукты часто в состоянии защитить себя сами, безо всякого патента – просто потому, что технология их производства требует достаточно высокого уровня развития и промышленности, и инжиниринга. Собственно, Китай на наших глазах лишается звания главного копииста планеты именно поэтому: метод обратной разработки перестает действовать в случае современных высокотехнологических изделий, где важны и технология, и сырье, и множество нюансов, которые не узнать простой разборкой механизма.
 
Гораздо проще и дешевле купить лицензию на изготовление или стать производственной площадкой для западного производителя.
 
Кстати, дороговизна копирования – еще одна действенная защита. Как-то производитель элитного алкоголя из США объяснял, почему они не защищают свои авторские права. «Сама наша продукция и ее упаковка имеют столько технологических хитростей, что копировать их бессмысленно. Это все равно, что пытаться собрать фальшивый «Мерседес» – придется просто повторить всю технологическую цепочку, что обойдется даже дороже оригинала», – пояснил он.
 
Теперь понятно, почему российская фармация не является лидирующим разработчиком новых препаратов и вряд ли станет таковым в обозримом будущем. Любая формула – это результат долгой и дорогостоящей работы институтов, лабораторий, медицинских экспериментальных центров. И все это собрано в эффективно действующую систему, поощряемую и строго контролируемую государством, в которой трудятся высококвалифицированные кадры. И даже в столь хорошо отлаженном организме регулярно происходят сбои – и благодаря прессе разражается скандал с побочными эффектами того или иного препарата.
 
ДЕСЯТИЛЕТИЯ ФИНАНСИРОВАНИЯ ПО ОСТАТОЧНОМУ ПРИНЦИПУ ТРУДНО СРАЗУ ПРЕОДОЛЕТЬ
 
В России нет (и, строго говоря, не было и в СССР – за исключением военной медицины) индустрии разработок новых формул. А пресса может узнать о побочных эффектах или распространенном «недовложении» действующего ингредиента лишь из клинических испытаний и лабораторных проверок – а кто их проводит? Многие десятилетия финансирования по остаточному принципу сегодня трудно преодолеть – тем более одним скачком. Разработка новых фармпрепаратов – это как английский газон: достаточно регулярно стричь, но 300 лет подряд. Вот и выпускают российские фармкомпании либо сомнительные БАДы и лекарства, признанные только в России и странах СНГ, либо дженерики той или иной степени достоверности.
 
Но не только недостаток долговременного финансирования виноват в том, что сегодня мы и скопировать-то толком не можем. Тем же фармкомпаниям совершенно нет интереса заниматься долговременными дорогостоящими разработками. Зачем, если достаточно иметь лоббиста из числа высокопоставленных чиновников и госменеджеров – и реклама твоего «средства от всего» будет звучать из каждого утюга. Большая и быстрая прибыль – вместо авторитета в мире, который не нужен тем, кто и не замахивается на международное признание.
 
А еще выгоднее – лепить неавторизированные дженерики, заменяя часть сырья дешевым наполнителем: все равно за руку никто не схватит, наоборот, даже с удовольствием закупят для больниц. А потом пациенты будут удивляться, почему в больнице им не помогала и слоновья доза препарата, а дома импортное лекарство и в четверть дозы подействовало.
 
Кстати, и секрет с «ножками Буша» объясняется просто: российские производители колбас и сосисок заменяли ими более дорогое мясо – говядину и свинину. И тут опять проблема в отсутствии контроля технологии и отсутствии конкуренции по качеству. Если бы существовали жесткие стандарты того, что может называться колбасой или, к примеру, сыром, не было бы того, что сейчас заменило на российских прилавках импорт. Ну а про развитие конкуренции и говорить нечего.
 
Отсталый технологический уклад – вот что обнажила нынешняя история с контрсанкциями. Именно он – в основе тотальной зависимости от импорта. Причем даже в таких областях, где Россия традиционно на лидирующих позициях. Например, в IT. «К сожалению, ситуация с заимствованными информационными технологиями в масштабах нашего государства такова, что очень многие ключевые для государства системы (в том числе сектор государственных электронных закупок) в очень серьезной мере зависят от западных продуктов.
 
Причина не в последнюю очередь заключается в том, что на этапе внедрения западных компонентов чиновникам было легче купить все готовое за рубежом, вместо того чтобы внедрить независимые от внешних угроз российские аналоги», – печалится Андрей Черногоров, секретарь Комиссии Госдумы по стратегическим информационным системам.
 
«21 июля этого года стало известно о том, что американская компания IBM разорвала отношения с одной из крупнейших российских IT-компаний «Ланит», с которой сотрудничала более 20 лет. Целый ряд государственных информационных систем в России были реализованы на закрытой проприетарной платформе IBM. За примерами не нужно далеко ходить. При содействии «Ланита» и IBM была создана, как теперь уже понятно, критически уязвимая для внешних (в том числе внерыночных, то есть политических) угроз инфраструктура площадки общероссийского официального сайта «Государственные закупки» (zakupki.gov.ru)», – приводит он пример. Между прочим, сайт госзакупок обошелся бюджету более чем в 3 млрд рублей. Выходит, что эти деньги просто потрачены впустую.
 
«Возникшая ситуация еще раз наглядно показывает, как отсутствие программных решений отечественного производства в стратегических предприятиях ставит под угрозу политический и экономический суверенитет всей нашей страны», – говорит Черногоров. По его мнению, надо переходить на открытое ПО, где пользователю видны и понятны все без исключения программные компоненты, а лицензионная механика позволяет дорабатывать существующие решения. То есть фактически открытое ПО, в отличие от закрытого кода, позволяет вести ту самую обратную разработку в области информационных технологий.
 
Это показывает, что и в области программирования Россия, увы, далеко не лидер: есть талантливые программисты, но нет эффективной технологии применения их разработок. Что доказывает и опыт создания собственной системы глобального позиционирования ГЛОНАСС, которую удается внедрять только административными мерами вроде обязательства оснащения тахометрами на ее основе грузовиков или «российского смартфона», оказавшегося китайским, и т. д.
 

Автор:  Татьяна РЫБАКОВА
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку