Один день Политбюро

9 мая 1929 года Политбюро ЦК ВКП(б) провело свое очередное заседание, обсудив ровно 50 вопросов. Обычная практика: бывало, что на таких мероприятиях решалось и больше, а бывало – и меньше. На Политбюро обсуждали абсолютно все: вопросы политики внутренней и внешней, кадровые, экономические, хозяйственно-административные, социальные, идеологические, пропагандистские – вплоть до самых рутинных мелочей. Например, тогда же, 9 мая 1929 года, постановили предоставить шестидневный отпуск Ворошилову, Орджоникидзе и председателю ОГПУ Менжинскому отпуска дали уже двухмесячные, для лечения. На том же заседании утвердили и постановление о социалистическом соревновании.

Но в тот день обсуждали темы и куда более значимые. Например, 15-м пунктом значился вопрос «О конспирации»: ко всему, что было связано с конспирацией, Политбюро всегда относилось предельно серьезно, поскольку именно секретность являлась одним из важнейших условий функционирования сталинского партийного аппарата. Вот и сейчас Политбюро постановило: «Обязать Секретариат ЦК принять меры к строжайшему исполнению постановления Пленума ЦК и ЦКК от 23 апреля 1929 г. о конспирации (пункт «ж» резолюции о внутрипартийных делах)»; «Предложить членам ЦК и ЦКК безусловно выполнить постановление ЦК о том, что секретарями членов ЦК и ЦКК, получающими секретные документы, могут быть лишь люди проверенные и обязательно коммунисты»; «Предложить членам ЦК и ЦКК обязать своих секретарей, хранящих секретные документы, строжайше соблюдать правила секретности»; «Поручить Секретариату ЦК произвести тщательную проверку секретарей членов ЦК и ЦКК и других товарищей, получающих секретные материалы». По факту это было указание о проведении кардинальной зачистки кадров, отвечавших за соблюдение режима секретности в партаппарате. Надвигались уже намеченные Сталиным грандиозные перемены во всех звеньях партийного руководства, потому и важно было принять превентивные меры по недопущению утечки информации на сей счет.

Не менее интересен пункт № 31, помеченный характерной резолюцией: «решение – особая папка». «Особая папка» – это, собственно, не папка как таковая, а наименование наивысшей степени секретности документа в СССР. Но так ведь и вопрос-то порешали серьезный: «Об Афганистане». Напомню, что в те дни еще продолжался поход отряда Примакова, по приказу Москвы вторгшегося в Афганистан 15 апреля 1929 года. («Совершенно секретно» писала об этом в статье «Афганский поход Примакова» (№ 6/422, 2019 г.). Решение об этом авантюрном предприятии Политбюро утвердило на заседании 21 марта 1929 года. В принятом тогда постановлении говорилось:

«1) Предложение Ворошилова принять (о вторжении в Афганистан специально сформированного красноармейского отряда, переодетого в афганскую форму. – Прим. ред.).

2) Отряд на Мазара-Шериф должен фигурировать как афганский отряд такого-то хана.

3) Помощь оружием на Кандагар через Герат обещать, но потребовать, как предварительное условие, военное укрепление Герата.

4) Разрешить Старку (советский полпред в Афганистане Леонид Старк. – Прим. ред.) ввиду болезни выехать в Россию, поручив Риксу (Эдуард Рикс – военный разведчик, работал под прикрытием должности 1-го секретаря советского полпредства в Афганистане. – Прим. ред.) заменить его.

5) Потребовать эквивалент за оружие в виде хлопка, шерсти, ценностей, кожи».

Последний пункт особо примечателен: никакой бесплатной «интернациональной помощи» и прочей глупой благотворительности, работа ворошиловских кондотьеров должна быть оплачена! Но спустя три недели после вторжения стало ясно: предприятие далеко от успеха и грозит обернуться грандиозным международным скандалом. Вот Сталин и озаботился поиском выхода, хотя пока еще окончательно и не решил, что операцию надо сворачивать. Принятое на том заседании решение столь красноречиво, что достойно обильного цитирования:

«1. Дать в печать ряд сообщений о том, что банды Ибрагим-бека проникли на территорию СССР и грабят население.

2. Дать в печать сообщение о том, что банды таких-то «вождей» лишили воды Мазар, запрудив реку; ввиду чего Надир-хан бомбардировал банды и их расположение с аэроплана, а также о том, что у банд имеются английские винтовки.

3. Продать аэропланы афганцам за наличные. Дать аэропланам афганские наименования и сделать соответствующие надписи на них. Немедля начать обучение афганцев летному делу с тем, чтобы через месяц наших летчиков могли заменить афганские.

4. Устроить так, чтобы не было больше на телеграммах по радио русских подписей (Дыбенко, Ворошилов, Сокольский (Леонид Сокольский, начальник разведотдела штаба Среднеазиатского военного округа. – Прим. ред.) и т. п.), а были бы лишь соответствующие афганские или турецкие имена (Асан, Ибрагим, Садык и т. д.).

5. Дать воззвание от имени Гулям-Садыка или Амманулы об исламе, независимости, борьбе с агентами Англии, развитии торговли, снятии (временно) налогов с крестьян и т. п. и разбросать его с аэроплана, а потом опубликовать его

6. Вейзагера (Сигизмунд Вейзагер, сотрудник ОГПУ, генеральный консул СССР в Мазари-Шарифе. – Прим. ред.) отозвать.

7. Послать информаторов к Надирхану и Аманулле.

8. Отряд в 500 человек отозвать немедля по взятии Дейдади.

9. Наших войск в Герат не посылать, поручив Ворошилову обдумать вопрос о Герате.

10. Наблюдение за исполнением этих решений возложить на тов. Ворошилова». (Орфография и стиль оригинала сохранены. – Прим. ред.)

Из вопросов, обсужденных на том заседании Политбюро, к числу судьбоносных смело можно отнести ещё и скромно обозначенный в пункте № 34 так: «О чистке». Опять же, тоже помета о наивысшей форме секретности – «решение – особая папка», а само решение оформлено предельно лаконично: «Ориентировочно принять для себя 9%». Конспирация поистине потрясающая, много большая даже, чем по афганскому вопросу, где хоть что-то по пунктам расписали, несведущий вообще ничего не поймет, даже и заполучив документ. Между тем, речь шла о событии кардинальной значимости: организации второй «генеральной» партийной чистки, первой, которой руководил непосредственно Сталин. Ее декларируемой задачей было «сделать партию более однородной, беспощадно выбросить из рядов партии все чуждые ей, вредные для ее успехов, равнодушные к ее борьбе элементы», попутно «разоблачая скрытых троцкистов, …сторонников других антипартийных групп и очищая от них партию». По факту чистка должна была закрепить сталинский разгром «правых» – группы Бухарина, Рыкова, Томского – на Пленуме ЦК ВКП(б) в апреле 1929 года: запланировали вычистить из партии всех, кто когда-либо голосовал против «генеральной линии» (то есть, Сталина), да и вообще был хоть как-то замечен в поддержке любой оппозиционной платформы. В данном случае, как видим, Политбюро уже изначально установило: исключению из ВКП(б) подлежат 9% членов партии. Под эту цифру исполнители затем все и подгоняли, правильно уяснив текущий излом генеральной линии: 9% – это нижняя граница, но можно и больше. Так и вышло: поначалу вычистили 174 тыс. человек (около 18%), но часть из них затем восстановили, доведя количество вычищенных почти до рекомендованной цифры – 100 тыс. человек (10,2%). Попутно решив задачу не особо афишируемую, но крайне важную – создания в партии такой атмосферы страха и неуверенности, которая делала невозможной даже мысль о выступлении против Сталина.