Автор: Сергей ГОЛУБЕВ Совместно с:
22.11.2018
Международная обстановка конца 60-х годов прошлого века была крайне неспокойна – 21 августа 1968-го в Чехословакию введены объединенные войска Варшавского договора. «Пражская весна» не состоялась. Франция бурлила студенческими волнениями и анти-деголлевскими протестами. Холодная война вновь перешла из стадии обледенения в опасную горячую, с ядерным привкусом. Любое неосторожное «движение» СССР или США грозило стать поводом к началу военных действий. Один из таких «инцидентов» – вроде бы курьезный на первый взгляд – вполне мог стоить Финляндии потери независимости, а всему миру…
Финские историки склонны думать, что мировая война вполне могла разгореться тогда, «холодной» осенью 1968 года. Именно на территории их страны. На то есть вполне веские основания…
ПОНЕДЕЛЬНИК – ДЕНЬ ТЯЖЕЛЫЙ
Начало октября 1968 года для Финляндии было связано с выборами в коммунальные администрации. Второй тур пришелся на понедельник, 7 число. В этот день окончательно должны были определиться главы местных муниципалитетов. Дело
обычное, день не предвещал ничего неожиданного, силы обороны страны несли обычную службу… В финском журнале «Береговая охрана» № 4 за 1998 год в качестве «юбилейной» – к тридцатилетию событий – была опубликована статья Пекки Силваста «Неофициальный визит „военного флота” осенью 1968 года на Ханко». Отметим, что это не проходное печатное издание, а вполне серьезный журнал Ассоциации офицеров береговой артиллерии.
Итак, утром 7 октября 1968 года командир крепости острова Руссарё, неподалеку от полуострова Ханко, капитан Рауно Лааксо (здесь и далее имена, звания и должности по изданиям «Укрепрайону Ханко – 50 лет. 1.8.1971» и «Мемориальный парк укрепрайона Ханко, 90-летие») встал, как обычно, в 9:00 и принялся за завтрак. На службу он сегодня не собирался, по планам должен был находиться дома – работать с документами.
В 13:33 капитана срочно позвали к телефону. Дежурный офицер сообщил, что на траверзе крепости в данный момент находится большой противолодочный корабль (БПК) советского военно-морского флота «Славный» (проект 61, по классификации НАТО – тип «Кашин»), бортовой номер 515. Около часа назад он вошел в нейтральные воды и уже приблизился к территориальным, финским. На запросы не отвечает и идет к берегу. Рауно Лааксо поднял гарнизон «в ружье» и поспешил в крепость.
События развивались столь стремительно, что командир был готов в любую минуту отдать приказ на уничтожение нарушителя, но последствия такого решения, возникавшие в голове финского офицера, могли стоить Финляндии очень дорого. Как позже вспоминал бывший командир форта Руссарё, в нем постоянно боролись чувства – долга перед родиной, верности присяге с долгом гражданским и человеческим. Вступить в бой с одним из лучших кораблей советского Балтийского флота означало только одно: начать войну.
Прибыв в крепость, капитан Лааксо выяснил, что в 12:25 морской дозор острова Руссарё заметил неизвестный корабль, направлявшийся в международных водах на запад вдоль государственной границы Финляндии. Его, согласно инструкции, стали отслеживать. Через 19 минут неожиданно судно сделало крутой маневр, развернулось носом к финскому берегу и двинулось прямо в сторону Руссарё. Скорость корабля была такова, что дозорные не успели принять хоть какого-нибудь решения, а лишь отслеживали нарушителя по карте. В 12:49 неизвестный пока корабль подошел к государственной границе Финляндии и в 13:03 нарушила ее. Крепость тут же связалась с материком, военной базой на Ханко. Ответа не последовало. С июня 1968 года комендантом Ханко был подполковник Аарни Каяани.
БПК Дважды Краснознаменного Балтийского флота СССР «Славный», борт 515. Осень 1968 / Navsource.narod.ru
Однако со стороны полуострова навстречу кораблю-нарушителю двигалось финское рыболовецкое судно, принадлежавшее Управлению мореходства. Вскоре гражданский корабль поравнялся с нарушителем, и они, уже вместе, стали уходить в сторону Ханко.
Что там происходило, никто с финской стороны не понимал. Ситуация с берега не контролировалась. Дежурный офицер принимает решение направить на перехват нарушителя катер береговой охраны РВ-10, который в 13:33 передал сообщение на берег: «Нарушитель определен… Это большой противолодочный корабль „Славный”, порт приписки Калининград. Иду на задержание».
Старший лейтенант Хейкки Ринне и майор Тапани Виркки отслеживали по карте передвижение «нарушителя» и прикидывали дальнейшие действия береговой охраны. Несмотря на попытки пограничного катера остановить его, советский военный корабль на «полных парах» – со скоростью более 30 узлов! – продолжал идти к крепости Руссарё.
Прибывший на место капитан Рауно Лааксо решает все же не торопиться с принятием решения. Тем временем финский траулер шел на сближение с советским фрегатом.
Лааксо был обязан немедленно отдать приказ о предупреждении судна-нарушителя артиллерийскими залпами. Если они не будут восприняты адекватно, командир отдает приказ «стрелять на поражение».
Лааксо вспоминал: «Мне показалось, что финский траулер и советский военный корабль что-то не поделили, и последний решил настичь и взять первый на абордаж. Но события перекинулись в наши территориальные воды. Я обязан был обстрелять советский корабль, но что-то меня тогда остановило… Я не мог знать, что на борту „Славного” в тот момент находился советский премьер Алексей Косыгин». Да-да, именно так! На борту советского военного корабля находился Председатель Совета Министров СССР, член Президиума и Центрального комитета КПСС.
«ВСТРЕЧА В ВЕРХАХ»
Стоит обратить внимание на вооружение фрегата «Славный». На его борту в полной боевой готовности находились 4 крылатые ракеты П–15М «Термит» (могли нести ядерные заряды) и 16 ракет В–600 «Волна». На взлетно-посадочной площадке – вертолет Ка–25. Численность команды – 266 человек. Командиром корабля в то время был капитан II ранга Лев Евдокимов.
Августовская оккупация Чехословакии имела далеко идущие последствия. Весь мир всколыхнулся акциями протеста и возмущениями. Советский Союз и Китай не оставались в стороне и активно поддерживали эти брожения.
Командование ВС стран Варшавского договора активизировало деятельность в Европе. И, прежде всего, в водах Балтийского моря. Члены блока НАТО отвечали тем же. Международная обстановка накалилась настолько, что все военные базы северных морей были приведены в состояние полной боевой готовности.
В Финляндии часто замечали барражирование самолетов флотской авиации и появление в нейтральных водах советских кораблей. Финское правительство всерьез опасалось того, что СССР вполне может перейти от «Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи» к «военным консультациям». Финские политики прекрасно понимали, чем может обернуться помощь стран НАТО. В случае начала войны Финляндию использовали бы в качестве плацдарма для столкновения СССР и США, доктрины которых предусматривали перенесение масштабных боевых действий на чужие территории. В этом случае Финляндия, которая только-только оправилась от Второй мировой, могла вообще исчезнуть с лица земли.
Для прояснения обстановки президент Урхо Калева Кекконен (1900–1989) решил встретиться с Председателем Совета Министров СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным (1904–1980), с которым был знаком лично. Стоит напомнить, что президентство Кекконена отличалось «добрососедскими отношениями и сотрудничеством» с Советским Союзом. Оба политика любили рыбалку, а лето в 1968 году затянулось, и встречу назначили в живописной части архипелага Ханко у острова Эру.
По плану советский премьер должен был отправиться из Калининграда до территориальных вод Финляндии на военном корабле, с которого затем перейти на гражданское судно (тот самый траулер) и прибыть на Ханко. Днем встречи назначили 7 октября. Понятно, что о встрече в верхах командира крепости Руссарё капитана Лааксо никто не предупреждал. Приватная встреча держалась в строжайшем секрете.
Финские историки утверждают, что советская сторона объясняла столь авантюрные маневры «Славного» и отказ Косыгина перейти на гражданское судно сильным волнением на море. Хотя в тот день береговая метеослужба зафиксировала в районе Ханко-Руссарё скорость ветра не более 3-х метров в секунду. Косыгин мог пересесть на траулер, но почему-то этого не сделал.
НА СВОЙ СТРАХ И РИСК
Обстановка накалилась до предела. Сигнальщики крепости стали предупреждать советский корабль: «Вы нарушили территориальные воды Финляндии!» Но со «Славного» на запросы и предупреждения открыть огонь не отвечали. Он, не снижая хода, продолжал следовать своим курсом. Капитан Лааксо объявляет боевую тревогу для всего гарнизона и отдает приказ артиллерийским расчетам занять свои места у легких 76-ти мм орудий береговой обороны. БПК поравнялся с крепостью. Он проходил настолько близко, что любой наводчик мог без труда послать снаряд даже в иллюминатор. Предупредительные выстрелы должного эффекта не произвели.
Финны в это время уже производили расчёт координат нарушителя для тяжелых орудий калибра 234 мм (классификация «Бэтлехем Стил»).
Лааксо связался со штабом артиллерии и доложил обстановку подполковнику Аарне Каяани, который подтвердил приказ открыть огонь на поражение, но… решил подстраховаться и попросил капитана еще раз перезвонить перед началом стрельб. Эта удивило Лааксо, но слово начальства – закон.
Не знал командир крепости, что утром в воскресенье в штаб береговой артиллерии из Генерального штаба Сил обороны Финляндии прибыл офицер по особым поручениям подполковник Карл Юхани Руутту (1922–2015) с приказом под грифом «Совершенно секретно», в котором предписывалось известить береговую охрану о международной встрече Кекконена и Косыгина… в самый последний момент – «в том случае, если к тому будут веские основания»!
Подполковник Генштаба растерялся, когда узнал о «провокации» у острова Руссарё. Он поспешил к
начштабом береговой артиллерии и сообщил о том, что на советском эсминце находится сам Андрей Косыгин, а на Ханко того уже ожидает президент Урхо Кекконен. Реакция подполковника Каяани напугала Руутту еще больше: тот не собирался подчиняться какому-то там штабисту, у которого кроме секретного приказа ничего не было – требовалось подтверждение свыше полномочий офицера по особым поручениям. Каяани мог исполнять распоряжения только своего непосредственного начальника, командующего Силами обороны губернии Южная Финляндия генерал-лейтенанта Пааво Илмола (1911–1986), но… связь с ним наладить не удалось. Счёт шел на минуты, в любой момент могла начаться война.
Алексей Косыгин на борту финского траулера. Октябрь 1968 / V.K. Hietanen\\ Yleisradio Oy
Подполковник Каяани решил действовать на свой страх и риск. Со «Славным» наконец удалось наладить связь, но из-за языковых проблем и различий в способах (стандартах) радирования договориться так и не получилось. При этом в финской крепости по неизвестной причине не оказалось… справочника международных оповестительных сигналов INCO. Пришлось сигнализировать нарушителю прямым «текстом» с помощью допотопного фонаря Триггера.
С борта БПК «Славный» разворачивалась несколько иная картина. Командир корабля Лев Евдокимов всерьез отнесся к тому, что орудия крепости Руссарё наводятся на БПК, отдал приказ команде выстроиться на палубе вдоль борта в парадной форме. Этот приказ разрядил накалившуюся обстановку.
Финны были обескуражены поведением «нарушителя», капитан Лааксо решил повременить с распоряжением об уничтожении «Славного», тем самым нарушил приказ. Корабль шел в четырех кабельтовых от крепости, полностью просматривался с берега и мог быть потоплен.
Но Лааксо думал о последствиях. В то же время на материке началось перемещение войск. Из штаба батареи полуострова Ханко в западный порт был вызван грузовик с автоматчиками на случай высадки десанта со «Славного». Командир взвода имел приказ «действовать по обстановке».
КТО ВИНОВАТ?
В 13:45 финский траулер и БПК «Славный» бросили якоря в бухте у форта Густавсверн. Тут с борта советского корабля была пущена дымовая завеса. Что происходило на пирсе, никто не видел. Через 17 минут, в 14:02 борт 515 поднял якорь и, набрав полный ход, ушел из финских территориальных вод курсом 100 – на Калининград. Только теперь командование сил обороны губернии Южная Финляндия получили разъяснение, что произошло на самом деле. Кого винить в этой ситуации?
Как считают финские и российские исследователи, основная ответственность лежит прежде всего на президенте Урхо Кекконене, который обладал странной манерой единолично решать внешнеполитические вопросы. По неясным соображениям он практически никого из окружения не поставил в известность.
О встрече в верхах не знала даже президентская служба протокола. Единственным человеком, кто обладал всей полнотой информации, был личный адъютант президента генерал-майор Урпо Лево Юрва (1921–1998). Ему надлежало организовать рыбалку для Кекконена и Косыгина, что он и сделал.
Но почему-то не стал извещать о прибытии в Финляндию советского премьера. В то время генерал-майор давно находился в отставке и прямой связи с армией не имел. Как выяснилось позже, он вообще не был знаком с системой командования Сил обороны в случае кризисных ситуаций. Типичная халатность могла привести к катастрофе. Так, во всяком случае, говорится на страницах журнала Rannikon Puolustaja.
Инцидент тут же стал достоянием гласности и просочился в печать. Финские газеты вышли с «сенсационными» репортажами и фотоподборками о визите советского военного корабля, но без подробностей. Ничего по существу не было – слухи, домыслы, конспирологические предположения. Официальные сообщения о встрече советского премьера с президентом Финляндии появятся к вечеру 9 октября.
Советская пресса поначалу тоже «хранила» молчание. Первые публикации появились 9 и 10 октября 1968 года. Этот сюжет преподносился как «деловой визит» Косыгина. И вновь никаких подробностей…
Правительство Финляндии никак официально не отреагировало на выступления СМИ. Более того, стало известно, что прибытие «Славного» на рейд Ханко совершенно случайно зафиксировал на кинопленку фельдфебель Осмо Йокела. Эти уникальные кадры и сегодня покоятся в недрах Штаба военно-морских сил. В Финляндии основные документы пока хранятся по грифом «Секретно».
В написании материала использованы финские источники информации в авторском переводе.
Автор:
Сергей ГОЛУБЕВ
Совместно с:
Комментарии