НОВОСТИ
Два фигуранта дела о теракте в «Крокусе» обжаловали свой арест
ЭКСКЛЮЗИВЫ
30.01.2024 20:29 НЕ ЗА ЛЮДЕЙ
91150
12.12.2023 08:43 ПОЙМАТЬ МАНЬЯКА
21772
02.11.2023 08:35 ТРУДНОЕ ДЕТСТВО!
22589
16.10.2023 08:30 ТЮРЕМНЫЕ ХРОНИКИ
25200
13.10.2023 09:14 КОВАРНЫЙ ПЛАН
23524
sovsekretnoru
Верить можно в народ и полупроводниковую электронику

Верить можно в народ и полупроводниковую электронику

Верить можно в народ и полупроводниковую электронику
Автор: Юрий ПАНКОВ
Совместно с:
04.11.2015
 
Ровно 15 лет назад российский физик, депутат от КПРФ, Жорес Алфёров получил Нобелевскую премию.
 
Очень крупный учёный всегда очень противоречив, но Жорес Алфёров превзошёл этим своим свойством, наверное, всех коллег. Начиная с сочетания имени и отчества и заканчивая не слишком-то массовым в среде нобелевских лауреатов членством в парламентской фракции коммунистов. Будучи одним из крупнейших физиков мира и СССР, оставаясь таковым в постсоветской России, он на девятом десятке лет открывает новый период в собственной жизни и жизни отечественной науки: становится научным руководителем инновационного центра «Сколково».
 
– Жорес Иванович, одно из самых распространённых определений прошедшего столетия – век физики. Действительно ли именно физика олицетворила этот период?
 
– Я бы уточнил: ХХ век – век квантовой физики. В своё время журнал «Тайм» провёл опрос, кого из жителей планеты можно признать олицетворившим прошедшую сотню лет. Титул человека столетия получил Альберт Эйнштейн – основной создатель квантовой физики. Эта отрасль науки определила лицо всей эпохи.
 
Современная наука сравнительно молода: она насчитывает лет триста, ибо основателями современного естествознания, физики мы сегодня считаем Ньютона, Галилея и Декарта. Они сформировали классическую механику и классическую физику. А в конце XIX века благодаря техническому прогрессу – и прежде всего распространению электрического освещения, развитию светотехники – естествознание оказалось в кризисе. Потребовалось чётко обосновать особенности спектров излучения нагретых тел, без этого ни человеческая деятельность не могла развиваться должным образом, ни вообще картина мира далее не прояснялась. Из исследования этих особенностей и родилась квантовая физика.
 
Решающее слово было сказано именно Эйнштейном, предложившим в 1905 году квантовое объяснение фотоэффекта. Между прочим, именно за квантовую теорию фотоэффекта, а не за теорию относительности, как многие думают, ему присуждена Нобелевская премия.
 
И ЛАЗЕРОМ, И МАЗЕРОМ…
 
– А какие конкретно «плоды» принесла квантовая физика?
 
– Было три сугубо экспериментальных открытия – как раз основанных на квантовой теории, – которые определили научно-технический прогресс во второй половине прошедшего века.
 
Первым я назову открытие деления урана под воздействием нейтронного облучения, которое сделали Отто Ган и Фриц Штрассман в 1938 году.
 
Это открытие предвиделось, я бы даже сказал – ожидалось. У нас, в Ленинграде, его сразу оценили два выдающихся советских физика, сыгравших огромную роль и в развитии фундаментальной физики, и в советском атомном проекте: Яков Борисович Зельдович и Юлий Борисович Харитон. Они выполнили блестящую работу по расчёту цепных реакций на основе деления урана. Это фактически означало первый шаг к созданию атомного оружия.
 
В 1939 году венгерский физик Лео Сцилард, живший тогда в США, уговорил Эйнштейна подписать письмо президенту Рузвельту, в котором высказывалось предостережение: нацисты могут первыми изготовить атомную бомбу. В связи с этим выражалась настойчивая просьба о финансировании собственных атомных исследований. Решение было принято, и начался знаменитый Манхэттенский проект.
 
Что касается нашей страны, то одним из инициаторов советского атомного проекта стал Георгий Флёров. Теперь-то имя Георгия Николаевича вошло во все анналы мировой науки, а тогда он был аспирантом Игоря Васильевича Курчатова в Физтехе. Аспирант, будучи призванным в армию, при каждом удобном случае продолжал просматривать зарубежные научные журналы. И обнаружил, что в них в какой-то момент резко исчезли публикации, связанные с атомной тематикой. Это означало, что на Западе работы в этой области засекретили и, стало быть, там до создания атомной бомбы, возможно, рукой подать. Молодой физик начал бомбардировать письмами высокое начальство, включая Сталина, и доказывать необходимость срочного развития отечественного атомного проекта. И начальство вняло.
 
– В последнее время больше пишут, что успехом в создании атомного оружия мы обязаны не учёным, а разведке.
 
– Разведка, конечно, сделала своё дело. Все знают, например, какую роль сыграла деятельность Клауса Фукса. Но никакая разведка не могла бы нам дать атомное оружие и решить атомную проблему по большому счёту. Атомное оружие было создано в СССР благодаря тому, что уже в 1920–1930-е годы у нас была своя школа физиков, возникшая в Физико-техническом институте, прежде всего стараниями Абрама Фёдоровича Иоффе. Так называемый детский сад папы Иоффе, из которого вышла целая гвардия Героев Социалистического Труда, академиков, и он решил для нашей страны и атомную, и полупроводниковую, и многие другие проблемы.
 
– Сегодня, особенно после Чернобыльской катастрофы и аварии на «Фукусиме» в Японии, много говорят об опасности атомной энергетики…
 
– Хотя я не являюсь специалистом в данной области, но из моих бесед и чтения научных работ я вынес убеждение, что в наступившем столетии атомная энергетика будет основным источником энергии, и не только в нашей стране, но во всём мире. Главная причина: запасы горючих ископаемых заканчиваются. А наработки в области реакторной техники мы имеем очень хорошие. Что же до идеи энергетики термоядерной, то начала промышленного её производства в ближайшие 50 лет ждать не стоит.
 
– Вы сказали о первом из трёх великих физических открытий века. А два других?
 
– Второе открытие – это, безусловно, создание транзистора. Американские физики Джон Бардин, Уолтер Браттейн и Уильям Шокли под новый 1948 год продемонстрировали первый транзисторный усилитель. А несколько позже появилась широчайшая научно-техническая область, которая привела к огромным социальным изменениям в мире. Это была ни много ни мало заря компьютерной эры.
 
А через десять лет была построена первая интегральная схема: на пластине из монокристалла кремния в несколько квадратных сантиметров были получены два транзистора. Современный микропроцессор со стороной, скажем, 1,8 сантиметра имеет уже 8 миллионов транзисторов. Если размеры первых транзисторов исчислялись долями миллиметра, то сегодняшние методы позволяют получать размеры 0,065 микрона.
 
– В итоге микроэлектроника просто изменила мир…
 
– Вот именно: создание транзистора знаменовало наступление постиндустриального времени, времени информационного общества. Оно привело к изменению социальной структуры населения планеты.
 
Ну и третье глобальное научное событие ХХ века – это открытие лазерно-мазерного принципа.
 
– «Лазерно-мазерный» звучит для многих примерно как «гоголь-моголь»… Пожалуйста, объясните в общих чертах.
 
– Не возьмусь «на пальцах» передать физическую суть явления, но вот о некоторых областях применения этого открытия, сделанного в 1954–1955 годах практически одновременно Чарльзом Таунсом в США и Николаем Геннадиевичем Басовым и Александром Михайловичем Прохоровым в Физическом институте АН СССР, попробую рассказать популярно.
 
Лазерная техника стала мощным техническим и технологическим средством, например, в медицине, где с её помощью делаются сложнейшие, до этого невозможные операции. Лазер варит и режет материалы. Не секрет, что существует лазерное оружие, позволяющее сбивать спутники. Вместе с тем лазер сегодня играет огромную роль в информатике. В 1970 году американцами были созданы первые волокна с малыми потерями, а в нашей, физтеховской лаборатории в это время впервые в мире появились полупроводниковые лазеры, работающие при комнатной температуре. Так возникла волоконно-оптическая связь. Потом полупроводниковые лазеры стали широко применяться в известных ныне всем лазерных проигрывателях, где крохотный лазер и служит иголочкой, снимающей информацию.
 
Честь открытия лазерно-мазерного принципа с американскими коллегами по праву разделяют наши великие соотечественники. Об этом красноречиво говорит тот факт, что в 1964 году Нобелевскую премию по физике – а её советским и российским учёным никогда не давали с лёгкостью – американец Таунс разделил с Басовым и Прохоровым.
 
На фото: КОЛЛЕГИ, С КОТОРЫМИ Ж. АЛФЁРОВ РАБОТАЛ В СФЕРЕ ФИЗИКИ ПОЛУПРОВОДНИКОВ. СЛЕВА НАПРАВО: В. КОРОЛЬКОВ, Т. БЕЛОПОЛЬСКАЯ, Н. ХОЛОНЬЯК (США), Ж. АЛФЁРОВ, Е. ПОРТНОЙ, Д. ТРЕТЬЯКОВ. ЛЕНИНГРАД. 1974
Фото предоставлено издательством «Автограф века»
 
НЕТ КРИЗИСА, НЕТ ОТКРЫТИЙ
 
– А каких великих открытий мы можем ожидать в близком будущем?
 
– Парадокс заключается в том, что сейчас вряд ли возможна такая революционная ситуация, которая в веке двадцатом вызвала появление плеяды выдающихся учёных, создавших квантовую физику. Почему? Потому что революцию в науке рождает некий кризис ведущего научного направления. Сегодня кризиса в ведущем направлении, то есть в квантовой теории, скорее всего, нет. Так что в ближайшие десятилетия, видимо, не приходится ждать нового всплеска в объяснении явлений неживой природы – а физика занимается именно этим.
 
Но важные изменения, наверное, произойдут. Прежде всего, в физике так называемых полупроводниковых гетероструктур и структур монокристаллических. Сегодня уровень этой технологии достиг того состояния, когда мы умеем «укладывать» атом к атому и создавать принципиально новые структуры.
 
– Какой вы видите роль России, российской науки в наступившем столетии?
 
– В ХХ веке только США и СССР вели научные исследования по всему фронту во всех областях науки. Сегодня в очень трудных условиях потенциал отечественной науки всё-таки сохранён. Конечно, он сильно пострадал, к примеру, в той области, которой я отдал всю свою жизнь – физике полупроводников. Но, я думаю, самое страшное для нас сегодня в другом. Даже при том, что наши лаборатории сохраняют научное лидерство в мире, результаты труда учёных почти не востребованы в собственной стране.
 
Нужно ясно отдавать себе отчёт: даже фундаментальная наука погибнет, если не развивается экономика, основанная именно на наукоёмких технологиях. Ведь Россия сильна не нефтью и не газом, не сырьевыми запасами, Россия сильна, прежде всего, своими талантами, талантами в науке и технике. Так вот, чтобы эти таланты были по-настоящему востребованы, нужно развивать именно реальную экономику на наукоёмких технологиях. Если не возродить наукоёмкую промышленность, неминуемо и катастрофически замедлит своё развитие и сама наука.
 
Очень тревожит, что плохо идёт в науку молодёжь. Талантливые ребята от безденежья и бесперспективности уезжают за границу, оседают в зарубежных университетах и научных центрах. Страны Запада в результате получают готовых высококвалифицированных специалистов, к тому же находящихся в самом творческом возрасте.
 
ИСТОРИЯ СЕМЬИ КАК ЗЕРКАЛО ХХ ВЕКА
 
– Теперь, если можно, о личном. Ваша семья прошла сквозь горнила социальных бурь, но вы своё призвание всё же осуществили…
 
– История моей семьи – иллюстрация всей истории ХХ века. Отец родился в 1894 году в Витебской губернии. В 1912 году приехал на заработки в Питер. Когда началась Первая мировая, пошёл добровольцем. Служил в кавалерии и за храбрость получил Георгиевский крест. После Февральской революции вступил в партию большевиков. Принимал его комитет 5-й армии Северного фронта, возглавляемый Склянским. Позже Склянский стал заместителем председателя Реввоенсовета, то есть Льва Троцкого. Во время Гражданской войны отец много раз встречался с Троцким и потом очень высоко отзывался о нём как о создателе Красной Армии, выдающемся ораторе. Своим словом Троцкий останавливал отступающих, бегущих бойцов, а затем вёл их в атаку. Я помню, что отец говорил о Троцком с придыханием даже тогда, когда само имя Троцкого было нельзя упоминать. Мне было девять лет – стало быть, это 1938 год.
 
– К тому времени уже лет десять как это имя старались не поминать.
 
– Отцу доводилось бывать и на выступлениях Ленина. Первый раз – в Смольном на Втором съезде Советов 26 октября 1917 года. А потом – в Москве, где в 1919 году папа заканчивал курсы комсостава социалистической армии. Когда он приехал в Москву, он уже командовал эскадроном. Диплом у нас в семье сохранился. Написано: «Алфёров Иван достоин звания взводного командира социалистической армии».
 
– Судьба старых большевиков, революционеров иной раз оборачивалась против них самих.
 
– Первый раз, когда отец счастливо уцелел, это было в Сталинграде. Наша семья приехала туда в 1935 году, после того как папа окончил Архангельскую промакадемию. Его назначили директором Бекетовского деревообрабатывающего комбината. В это время первым секретарём Сталинградского крайкома ВКП (б) был Юозас Варейкис. С отцом они были знакомы ещё с Гражданской. В Сталинграде они часто встречались, проводили много времени вместе. А потом Варейкиса перевели в Хабаровск, первым секретарём Далькрайкома. Для него это стало последним местом прохождения службы: Варейкиса арестовали по делу «дальневосточного параллельного правотроцкистского центра» и летом 1938-го расстреляли на полигоне НКВД «Коммунарка»…
 
В 1937 году папа уехал в командировку в Москву. И вдруг нам от него оттуда телеграмма: собирайте вещи, срочно переезжаем в Новосибирск. Отправив малой скоростью вещи, мы и сами двинулись из Сталинграда в Новосибирск. Переезжать пришлось потому, что в Москве папа встретил начальника главка, в который входил Бекетовский комбинат. Начальник тоже был товарищем отца по Гражданской. Он сказал: «Иван Карпович, возвращаться в Сталинград тебе нельзя. Там уже готово дело и на тебя, и на главного инженера. Я сейчас иду к Кагановичу и подписываю у него приказ о переводе тебя начальником треста в Новосибирск, и ты едешь туда сразу же, прямо отсюда, из Москвы». Вот так папа уцелел.
 
– Тем не менее его взяли.
 
– Да, уже следующей весной. Отец рассказывал, что против него выдвинули совершенно бредовые обвинения. В частности, такое. В его трест входило 28 лес­промхозов, и работали там не только вольнонаёмные, но и заключённые. И вот отца обвинили в том, что политических зеков в леспромхозах кормят лучше, чем уголовников. На это отец отвечал: извините, они завтракают и ужинают в лагере. В леспромхозе только обедают. Обед в лес­промхозе зависит от выполнения нормы. Значит, политзаключённые просто лучше работают… Он ничего не подписал. Тогда органы следствия обратились к прокурору Западно-Сибирского края за санкцией на арест. Но он тоже знал папу по Гражданской войне! И заявил, что не верит в вину Ивана Алфёрова. В итоге отец провёл в «предвариловке» всего пару месяцев. Так он второй раз спасся.
 
История развития нашей страны полна противоречий… На войне погиб мой родной брат Маркс. У нас остались его письма с фронта. Фотографий, к сожалению, почти нет. По одной из них нарисован портрет, который висит в моем кабинете на даче. Когда я работаю, брат глядит на меня с портрета серьёзно и очень задумчиво. Мне кажется, он хочет спросить: как же могло случиться, что после того, как мы разбили фашистов и отстояли созданное впервые в мире государство трудящихся – вы всё это дали уничтожить? Как же могло случиться, что уничтожена общественная собственность на орудия и средства производства; а страна, которая ещё совсем недавно была форпостом мира и социализма, сегодня стала страной воров и буржуев, эксплуатирующих людей труда, науки и образования? Что я могу ответить брату?
 
– Вы как-то произнесли страшную фразу: «Я счастлив, что мои родители не дожили до нашего времени».
 
– Почему страшную? Нормальную. У папы сразу же разрыв сердца случился бы, узнай он про Беловежские соглашения.
 
У меня, повторю, сохранились письма брата с фронта. Одно я нашёл недавно. Брат отвечает на мои вопросы: «Ты стрелял? убивал? сколько фашистов уничтожил?» Что ещё меня, мальчишку, могло тогда волновать… Он отвечает: «Да, охотился вчера. Пятерых положил». Это пишет восемнадцатилетний мальчик. Он был рад, что убил пять человек! Это естественно: на войне как на войне. Но это и ужасно.
 
На фото: ПРЕЗИДЕНТ АН СССР М. В. КЕЛДЫШ ВРУЧАЕТ ЛЕНИНСКУЮ ПРЕМИЮ ЖОРЕСУ АЛФЁРОВУ. КРЕМЛЬ. 1972
Фото предоставлено издательством «Автограф века»
 
НАУКА И ЛЖЕНАУКА
 
– Можно спросить, почему вас назвали Жоресом?
 
– Как раз накануне моего рождения папа прочитал статью о лидере Французской соцпартии, основателе газеты «Юманите» Жане Жоресе. Так и назвал.
 
Когда отмечали 50-летие со дня смерти Жана Жореса, я присутствовал на этих печальных торжествах в Париже. Стены домов были оклеены портретами Жореса. Знаете, что сказал про него в своё время Луначарский? «Если бы не подлый убийца Виллен, то мощная рука Жореса подняла бы в 1917 году красное знамя революции над Европой».
 
– Вас знают как активного борца со всякого рода предрассудками и околонаучной мистикой…
 
– Что тут сказать… Была в жизни семьи Анатолия Петровича Александрова, президента Академии наук СССР, такая история. Он рассказывал: «В 1916 году мои сёстры увлекались спиритизмом. В смутное время всегда возникают такие увлечения. И вот мой отец, обращаясь к ним, сказал: «Я ещё могу поверить, что вы способны вызвать дух Льва Толстого или Антона Чехова. Но чтобы они с вами, дурами, по два часа разговаривали, – в это я никогда не поверю».
 
Без веры жить невозможно. И у меня она есть. Я верю в то, что Россия не согнётся, преодолеет всё и выстоит. Я верю в ребятишек, которые приносят цветы на солдатские могилы. Источник моей веры – народ. И… полупроводниковая электроника.
 

Автор:  Юрий ПАНКОВ
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку