Рок событий

Прогулками литераторов власть, конечно, не испугаешь.
Но ведь и ОМОНом она не сумеет удержать ситуацию в своих руках

Вряд ли мы когда-нибудь узнаем всю подоплёку того, что случилось 6 мая на подступах к Болотной площади, где должен был пройти санкционированный митинг противников Путина, а вместо митинга произошло кровавое побоище.
И дело даже не в том, что одни и те же факты трактуются противостоящими сторонами ровно противоположным образом. Скажем, и власть, и оппозиция признают, что в толпе были провокаторы, бросавшие в ОМОН бутылки с зажигательной смесью и камни, орудовавшие ножами, действовавшие при этом в масках. Только власть говорит, что молодчики в масках были приведены на митинг самими оппозиционерами, а те утверждают, что провокаторы были подосланы властью и на самом деле они сексоты – секретные сотрудники соответствующего подразделения МВД. Иначе как они могли пронести ножи через рамки металлоискателей, а затем ещё и бесследно раствориться в толпе: ни один не был схвачен, при том что ОМОН действовал очень жёстко и счёт задержанным шёл на сотни?
Мы никогда доподлинно не узнаем правду об этих самых провокаторах, равно как и о многих других деталях событий 6 мая. В тот далёкий ли, близкий ли момент, когда секретные архивы откроются, этой, равно как и другой важной информации там уже не будет. Так не раз случалось в отечественной истории.
Но так ли это важно для понимания сути событий? И такое ли это непреодолимое препятствие для того, чтобы, проникая в логику этих событий, понять, куда, по выражению поэта, влечёт нас их рок? И на ком лежит ответственность за то, что события развиваются по такой, роковой, а не какой-то другой, более нормальной логике?
А то, что события нагнетаются по очень неблагоприятному для общества и для власти сценарию, вряд ли стоит отрицать. Я пишу эту заметку, когда после 6–7 мая прошло уже две недели. Одновременно под административным арестом находятся сразу четыре оппозиционных лидера – Алексей Навальный, Сергей Удальцов, Илья Яшин и Евгения Чирикова. А по Москве продолжаются задержания участников оппозиционных «народных гуляний», хотя они ведут себя вполне тихо-мирно, подчиняясь требованиям полиции, безропотно кочуют с одного место на другое, но почему-то никак не сподобятся этим требованиям соответствовать. Да и возможно ли это? Задерживая, им предъявляют обвинения в том, что они «нарушили композицию памятника Булату Окуджаве», «демагогией привлекали внимание граждан», и прочей несусветной чепухе, в сравнении с которой чеховский унтер Пришибеев с его требованием «больше трёх не собираться» кажется вполне себе адекватным и квалифицированным сотрудником правоохранительных органов.
Такого в истории послесоветской России не было никогда. Я имею в виду не репрессии – с октябрём 1993 года происходящее сейчас, конечно, не сравнить, – а последовательность, продолжительность и преемственность протеста, тот искренний азарт, с которым проводятся протестные акции, втягивая в свою орбиту всё больше людей и не собираясь выдыхаться и идти на спад.
Через несколько дней после событий 6 мая, которые явно должны были, по замыслу власти, устрашить людей, Борис Акунин обращается к московским писателям с призывом пройтись по московским бульварам, от Страстного до Чистых прудов. Он называет это «контрольной прогулкой» – по аналогии с «контрольной покупкой», хорошо памятной по советским временам. Контрольную покупку делал приходивший под видом обыкновенного покупателя ревизор, проверяя таким образом, не обвешивают ли и не обсчитывают граждан в данном магазине или заведении общественного питания. Цель «контрольной прогулки» – проверить, не лишили ли граждан после 6 мая права свободно прогуливаться по родному городу, если они собираются при этом в количестве, превышающем пресловутую пришибеевскую квоту.
Власти в лице председателя Мосгордумы Платонова недвусмысленно намекают гражданам, что участие в писательской прогулке небезопасно и чревато для них неприятными последствиями. Мол, писателей-то трогать не будут, вот пусть они, чудаки, и прогуливаются, а вы сидели бы дома… Властям, видимо, очень хочется, чтобы неугомонные писатели прошли по бульварам худосочной группкой узкогрудых интеллигентов, человек из двадцати, продемонстрировав наглядно, сколь далеки они от народа. В результате на бульвары выходит, по разным оценкам, от 10 до 20 тысяч человек. Инициативу Акунина подхватили художники, собираются прогуляться и музыканты и т.д. и т.п.
Всё мирно, без лозунгов, без выкриков, без накала и ожесточения, с воздушными поцелуями и улыбками на устах. И тем не менее политическое содержание и гражданский пафос этих акций очевидны, и никто их скрыть не пытается. Москва в лице своих, далеко не последних по заслугам перед обществом граждан протестует против предпринятой властью 6 мая попытки показать, кто в столице и в стране хозяин, а кто – бесправная чернь, которую можно «отоваривать дубинкой по башке» (это уже не из Чехова, а из современного политического классика, если кто забыл).
…Мы помним, как всё начиналось. 10 декабря прошлого года, Болотная площадь, мороз, десятки тысяч людей. Такого их стечения мы не видели двадцать с лишним лет – с августа 1991 года. Все соединены и согреты общим пониманием и отношением к происходящему в стране, но без особого интереса слушают первых выступающих, которые мечут гром и молнии в адрес «партии жуликов и воров» и предизбиркома Чурова. Кажется, ораторы палят в какую-то если не ложную, то второстепенную и к тому же уже многократно изрешечённую и потому потерявшую всякую привлекательность мишень. И только когда на трибуну выходит Явлинский и впервые произносит фамилию «Путин», говоря о необходимости «отстранения группировки Путина от власти», толпа взрывается эмоциями. Кажется, именно это она и хотела услышать.
Болотная впервые обнаружила не только то, что недовольство и протест против действующей власти приобрели вполне массовый характер. Но и то, что этот протест фокусируется и персонифицируется, и его главным адресатом становится лично Владимир Путин. А «жулики и воры», «бородатый волшебник Чуров» и прочие остроумные фигуры речи – это так, выражаясь музыкальным языком, для распевки, для разогрева.
Понял ли это сам Путин? Если и понял, то как-то очень на свой лад. Собственно, именно его реакция на Болотную с этими нелепыми, неостроумными «презервативами» и «бандерлогами» и кристаллизовала окончательно протестные настроения. И человек, которого ещё недавно, пусть с большой долей лести, но всё же не без оснований, приближённые именовали национальным лидером, превратился на последующих митингах и демонстрациях в персонаж карикатур и мишень для издёвок. А главным лозунгом этих митингов стал – «За Россию без Путина!»
Поняв, что оскорбительное высокомерие в этой ситуации, как говаривал Воланд, ей вовсе не к лицу, власть попробовала сменить тактику – сделала вид, что не замечает последующих манифестаций. Затем, увидев, что, отсиживаясь в засаде, выглядит ещё менее убедительно, тактику вновь сменила – перешла в наступление. Тем более что неумолимо приближались президентские выборы и нужно было продемонстрировать, что кандидата власти поддерживает не только она сама, а на улицах городов можно увидеть не одни лишь карикатуры на этого кандидата с издевательскими надписями вроде «не раскачивайте лодку, нашу крысу тошнит».
Контригра, как мы помним, была довольно топорная: власть просто клонировала митинги оппозиции, устроив на Поклонной горе свой, кем-то остроумно наречённый «путингом», и согнав на него при помощи кнута (под угрозой увольнения) и пряника (за денежное вознаграждение) десятки тысяч работников бюджетной сферы. Но, видимо, какую-то уверенность в себе и в своей способности управлять ситуацией этот «проект» власти придал.
Я не сомневаюсь, что в Кремле шёл мозговой штурм на тему о том, как нейтрализовать оппозиционную активность. Но среди отобранных в его ходе идей не было, как мы видим, ни одной, предполагавшей диалог между властью и той частью общества, которая выражала ей своё недоверие и непризнание. (Не в формате, конечно, «диалога» питона Каа и бандерлогов.) Впрочем, похоже, вообще ни одна из идей не показалась оптимальной, в том числе и широко разрекламированные, но быстро сошедшие на нет путинги. В итоге, кажется, суть кремлёвской тактики свелась к тому, что надо, мол, дотянуть на бреющем до президентских выборов, а там оппозиция угомонится, и всё пойдёт по-старому.
Расчёт оказался неверным, оппозиция не угомонилась, по-старому не пошло. Зато власть, увидев это, решила действовать совсем уже «по-старому», как мы помним по событиям 4 марта на Пушкинской площади, когда для «диалога» с оппозицией впервые после некоторого перерыва был задействован ОМОН.
Собственно, этой тактике власть остаётся верна по сей день. Она словно решила играть на повышение градуса противостояния, демонстративно игнорируя нарастающий общественный протест и тем самым стимулируя его. Это очевидно во всём, не только в рукопашных действиях по отношению к протестующим и митингующим, хотя, конечно, события 6 мая стали кульминационным пока что выражением этой тактики.
Незадолго до инаугурации нового старого президента едва ли не самые одиозные из числа высоких государственных чиновников – глава ЦИК Чуров и министр внутренних дел Нургалиев – были удостоены высоких государственных наград. Это нужно было придумать – наградить именно их, словно бросая обществу вызов. Впрочем, уместно ли здесь это «словно»? Подчинённый Нургалиева, ушедший было в отставку после скандальной истории с истязанием и гибелью задержанного в отделе полиции «Дальний» в Казани министр внутренних дел Татарстана Сафаров получил не просто новое назначение, а повышение – стал вице-премьером республики. Те минимальные политические перемены, о которых президент Медведев объявил (как тогда показалось, реагируя на протестные акции) – возвращение выборов губернаторов – были де-факто дезавуированы после того, как два десятка губернаторов Медведев, не дожидаясь никаких выборов, переназначил. Одним из первых кадровых решений после вступления в президентскую должность Путин назначил своим полпредом в Уральском федеральном округе начальника цеха нижнетагильского «Уралвагонзавода», известного только тем, что в декабре прошлого года, в разгар протестных митингов, он предложил Путину помощь – «подъехать с мужиками» и разобраться с митингующими. К слову сказать, он этого не сделал, так что даже этой, в высшей степени сомнительной «заслугой» нельзя объяснить фантастический карьерный взлёт начцеха. Единственный его «смысл» – откровенная демонстрация того, что страной окончательно решили править в традициях фаворитизма и кумовства.
И конечно, вторая, наряду с 6 мая, кульминация событий – проезд Владимира Путина в Кремль на инаугурацию по пустому, словно вымершему городу. Собственно, эта церемония и прежде строилась по похожему сценарию, будучи призвана, видимо, выразить идею величия и едва ли не сакральности российской высшей власти. Но сейчас, став продолжением событий предыдущего дня, она выразила совсем другое – отчуждение и драматическое напряжение в отношениях этой самой власти и избравшего её народа.
Актуален ли после всего этого вопрос, кто нагнетает ситуацию в стране – Кремль или Навальный с Удальцовым?
Актуален, по-моему, другой вопрос: если власть будет продолжать эту возгонку накала в отношениях с обществом, то не придётся ли ей вскоре вспоминать тех же Навального и Удальцова, не говоря уже об их старших товарищах – Немцове, Каспарове или Касьянове, как голубей мира? Потому что если отношения власти и народа будут развиваться в том тренде, какой задан сегодня, то очень скоро во главе протестного движения окажутся совсем другие люди, нежели сегодняшние лидеры – мальчики из интеллигентных семей и «выпавшие из гнезда» российской политической элиты зрелые амбициозные мужи. Этих других мы видели 6 мая на подступах к Болотной – исполненных ярости молодых ребят, крепко сцепившихся за руки, образовавших единую цепь и наступавших на избивавших людей омоновцев с такой страшной угрозой в глазах и на устах, что у натасканных «на человека» и тщательно экипированных «космонавтов» явно дрогнули поджилки. Нет, это были не пресловутые провокаторы, в руках у них не было никакого «оружия пролетариата». Это были те молодые наши соотечественники, которые вышли на площадь, потому что, вероятно, не нашли себе места в современной коррумпированной, застоявшейся, как гнилое болото, действительности и вместе с тем не решили пока что махнуть на эту страну рукой и ехать искать счастья за границей, как это делают каждый год по сто тысяч их сверстников.
…Конечно, прогулками литераторов власть не испугаешь и даже, возможно, не заставишь усомниться в собственной правоте. Но ведь и ОМОНом она, власть, ситуацию в своих руках не удержит. И, главное, дело в том, что ОМОН – это тупик её тактики и стратегии. А прогулки литераторов – лишь начало гражданского протеста, этакая весенняя запевка скворца, с которой, как известно, всё только начинается. Вопрос, однако, в том, чем это всё закончится. И этот вопрос обращён, в первую очередь, к власти.