ДОСТУЧАТЬСЯ ДО НЕБЕС

ФОТО: WIKIPEDIA.ORG

2024-й год может стать эпохальным в истории освоения космоса. Испытания новых многоразовых ракет-носителей тяжёлого класса, запуск десятков посадочных лунных модулей, зонды к Венере и Юпитеру, роботизированные миссии к Луне и Марсу – это лишь малая часть того, что мы сможем наблюдать в ближайшие месяцы. Так, уже в будущем году впервые со времён «Аполлона» может состояться долгожданная миссия «Артемида-2», когда астронавты отправятся в лунную среду, чтобы подготовить почву для высадки экипажа на поверхность.

Кроме этого, ожидается беспрецедентное количество государственных и частных орбитальных запусков с людьми на борту и первый коммерческий выход в открытый космос.

Рост коммерческого интереса к космической деятельности и развитие частных космических компаний по всему миру делают небо всё более открытым и доступным для многих людей, которые хотят испытать незабываемые ощущения. Похоже, в прошлое навсегда уходят те времена, когда космос был доступен лишь для двух сверхдержав и лётной элиты, проходившей жёсткий отбор и подготовку.

О том, какой путь пришлось пройти, чтобы попасть в отряд космонавтов и однажды отправиться к звёздам, нам рассказал Герой России, лётчик-космонавт, полковник ВВС Валерий Иванович Токарев.

ПО СТОПАМ ПОКРЫШКИНА И КОЖЕДУБА

То, что небо станет его судьбой и делом всей жизни, космонавт-испытатель Центра подготовки космонавтов им. Ю.А. Гагарина Валерий Токарев решил ещё будучи школьником. Говорит, что всё началось с мечты, навеянной книгами.

Валерий Токарев: «Мы тогда жили в Ярославской области, в Осенево. Это обыкновенное небольшое село на 60 дворов. Там была своя 8-летняя школа, клуб, библиотека. В библиотеке были книги о героях Второй мировой войны – легендарных лётчиках, о Покрышкине, о Кожедубе, которые, собственно, эту романтику и навеяли. Эти истории настолько запали, что я в третьем классе сказал маме, что я буду военным лётчиком. У меня отец был военный. Офицер. В 1944 году, как только ему исполнилось 18 лет, он ушёл на войну. Так что это в генах. По отцовской линии все были казаки с Дона. Вот это служение Родине, военная служба всегда в почёте была. Поэтому именно военный лётчик».

Так как в селе была восьмилетка, доучиваться в старших классах будущего лётчика и космонавта отправили в Ростов Великий к бабушке. В 1969 году, после окончания школы выбор пал на Военное авиационное училище в Армавире. По счастливой случайности тогда никто не обратил внимания на то, что парню всего 16 лет, и Валера Токарев успешно прошёл медкомиссию и строгий конкурсный отбор.

Правда, учиться пришлось в Ставрополе, в новом, только что сформированном по приказу Министерства обороны Высшем военно-авиационном училище лётчиков и штурманов ПВО.

Валерий Токарев: «После училища меня откомандировали к месту службы в истребительный полк в Оренбургской области. Карьера у меня складывалась очень хорошо. Я быстро стал лётчиком-истребителем первого класса. К 27 уже был аттестован на должность командира эскадрильи. Это уже подполковничья должность. Но мне хотелось большего. В каждой профессии есть свои стремления. Поскольку у меня была мечта летать, я стал лётчиком-истребителем. На самом современном по тому времени истребителе летал. Но лётчик-испытатель имеет возможность летать на всём, что может освоить. Проводить испытания новой техники».

ИЗ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ В ИСПЫТАТЕЛИ

Правда, руководство, мягко говоря, было не в восторге от таких планов молодого и перспективного лётчика.

Валерий Токарев: «Никто меня не отпускал в испытатели. Когда я подал рапорт, мне его сразу отклонили. Командир части написал, что я аттестован на должность командира эскадрильи и никаких других желаний изъявлять не могу. Поэтому пришлось действовать по-другому. Я просто за счёт своего отпуска поехал на собеседование в Ахтубинск, где находился Государственный лётно-испытательный центр Минобороны РФ им. В.П. Чкалова. Точно так же на следующий год в отпуске сдавал экзамены».

В 1980-е годы военная авиация в СССР была на подъёме. Уже прошли испытания самолётов Су-17, Су-24, МиГ-25, на подходе было новое поколение многоцелевых истребителей. Лётчиков, желавших первыми сесть за штурвал последнего слова техники, по всему Союзу было хоть отбавляй. В Ахтубинск стремились попасть тысячи, но везло единицам. Конкуренция была огромная. А у Токарева не было даже направления на руках. Но если это судьба, от неё не уйдёшь.

Валерий Токарев: «Когда я сдал экзамены и был зачислен, меня туда перевели через приказ главкома. Летал и на самолётах Сухого, и на МИГах. Будучи лётчиком-испытателем, освоил более 50-ти видов. Но это не только истребители уже были. Это были и вертолёты МИ-8 модификации, и транспортные самолёты, и истребители-бомбардировщики. Вот это та возможность, которая есть у лётчика-испытателя».

В КРИТИЧНОМ РЕЖИМЕ

В Государственном лётно-испытательном центре Минобороны РФ им. В.П. Чкалова, где служил Валерий Токарев, тестировалась вся лётная техника, которая имелась в Советском Союзе. В 1980-х здесь приступили к испытаниям самолётов четвёртого поколения, типа МИГ-29, СУ-27, ЯК-41, в том числе, и корабельных, таких, как Су-27К, МиГ-29К, Як-38М и Су-25утг.

Автор: «Проверка каждого нового или усовершенствованного образца представляла собой долгий и трудоёмкий процесс».

Валерий Токарев: «Это же не только поднять самолёт. Это снятие летно-технических характеристик, испытание вооружения, навигационного и пилотажного оборудования. Всего того, что сопровождает новый самолёт. Всего того, что необходимо, чтобы затем этот самолёт принять на вооружение, запустить в серийное производство и отправить в войска. Испытание проводит не один лётчик. Давно ушли в небытие те времена, когда был конструктор и был один лётчик, который поднимал самолёт. Для создания, испытания и сопровождения каждого образца летательного аппарата формируется испытательная бригада из лётчиков и инженеров ГК НИИ и конструкторского бюро».

Автор: «Выходит, что испытание самолёта начинается задолго до того момента, как он окажется на взлётной полосе».

Валерий Токарев: «Испытательная бригада, в состав которой входят лётчики и инженеры, подключается с аванпроекта. Потом идут целые этапы: эскизные проекты, макетирование, стенды и т.д. Когда дело доходит до подъёма самолёта, инженерам и лётчикам он становится уже как родной».

Автор: «Человек, далёкий от авиации и знающий о работе испытателей в основном по художественным фильмам, наверняка подумает, что эта профессия сопряжена с высоким риском для жизни. Что каждый взлёт может стать для пилота фатальным. Но сами лётчики считают, что подобные страхи слишком преувеличены».

Валерий Токарев: «И сейчас, и в 1980-е годы не создавали самолётов, которые не смогли бы взлететь, или у которых при элементарном полёте по кругу произошло что-то такое, что могло бы нести какую-то опасность. Нет такого. Опасности вскрываются всегда позже, при проверке и облёте сложных, критичных режимов, если не удалось поймать какие-то моменты во время продувок, математических расчётов и моделирования. Вот тогда эти нюансы могут всплывать. Не всегда они аварийные. Зачастую лётчик просто прекращает выполнение задания и приходит на аэродром».

Автор: «А испытания сами по себе и предполагают выход на определённые критичные режимы, которые могут неожиданно возникнуть там, где их не просчитали инженеры».

Валерий Токарев: «В процессе испытаний простреливаются определённые точки на предельных режимах. Причём, диапазон испытательных полётов, как правило, на 20% шире того, что будет в эксплуатации. Это для того, чтобы в войсках лётчики не выходили на пограничные режимы».

НА ПОРОГЕ НОВОЙ ЭРЫ

В 1987 году в Государственном лётно-испытательном центре МО РФ им. В.П. Чкалова объявили набор лётчиков-испытателей для программы «Буран». Токареву предложили пройти космическую подготовку в Звездном городке в ЦПК им. Ю.А. Гагарина, и он согласился.

Валерий Токарев: «Это был конец 1980-х, когда в Советском Союзе разрабатывали крылатые космические летательные аппараты. По сути, это были космические самолёты, потому что сход с орбиты и посадка осуществлялась по-самолётному – на взлётно-посадочную полосу. А старт у них был вертикальный. «Буран» – это, фактически, космический самолёт. Понимаете, к чему тогда приступили?»

Первый космический корабль многоразового использования «Буран» был советским ответом на американский «Шаттл». А его старт на ракете-носителе «Энергия» 15 ноября 1988 года стал настоящей революцией в области мировой космонавтики.

Валерий Токарев: «А уже следующий проект предполагал воздушный старт. Старт с самолёта-носителя. Этим самолётом был АН-225 «Мрия». И он был уже создан в КБ Антонова. Проектные и технические проблемы были решены. СССР стоял на рубеже космического прорыва, опережая в этом проекте США. Но, к сожалению, СССР распался, и тогда все эти программы перестали финансироваться».

ПЕРЕД ВЫБОРОМ

Общекосмическая подготовка бурановской группы проходила без отрыва от лётной работы методом сборов, несколько раз в год. Когда после очередной командировки Валерий вернулся в родной полк, который базировался под Феодосией, Крым уже был в составе другого государства. Оказалось, что почти весь личный состав вместе с самолётами перешёл на сторону Украины. Токарева и ещё трёх офицеров, отказавшихся присягать чужой стране, сняли со всех видов довольствия и отстранили от полётов. Лётчик рассказал, что Россия тогда навсегда потеряла уникальную технику.  

Валерий Токарев: «На тот момент Су- 27К являлся лучшим истребителем мира. И по боевому потенциалу, и по лётно-техническим характеристикам». Украине достался единственный опытный образец этого палубного истребителя. Правда, ненадолго. Чуть позже украинцы продали самолёт в Китай. Ну, а китайские партнёры на основе полученных технологий стали создавать свою палубную авиацию.

Токарев, перебравшись в Ахтубинск, продолжил испытывать самолёты. Собственного жилья не было, поэтому приходилось жить в гостинице. Жена и дети жили в Ярославской области, виделись редко, да и то урывками. Через три года пришлось выбирать – оставаться испытателем или становиться космонавтом.

ПОСЛЕДНИЙ ШАНС И СЧАСТЛИВЫЙ БИЛЕТ

Валерий Токарев: «После того, как нашу бурановскую группу сократили, я написал рапорт о том, что прошу зачислить меня в центр подготовки космонавтов. И тогда снова пришлось проходить и медицинский отбор, и снова садиться за парту, для того чтобы изучать корабль «Союз» » и станцию. Общекосмическая подготовка, конечно, уже была, но войсковая часть была другая и задачи тоже другие. А то, что потом быстро полетел на «Шаттле», ну, так сложились обстоятельства. Мне тогда уже 46 лет было». Для Валерия Токарева это был последний шанс пройти в космонавты. И он им воспользовался. В экипаж американского Shuttle Discovery STS-96 его ввели за шесть месяцев до старта.

Валерий Токарев: «Сказали: «Если успеешь подготовиться, – полетишь, нет – ну, извини». 1 января 1999 года я был поставлен на подготовку, старт был назначен на 27 мая. Оставалось меньше полугода. А у меня с английским проблемы. В школе я учил немецкий. И в училище – немецкий. И в академии. А английский нужен был уже сейчас. Пришлось упираться. Сутками ходил в наушниках. И так постепенно заговорил».

Подготовку международный экипаж Discovery проходил в Johnson Space Center в Хьюстоне (США). Стартовал с мыса Канаверал. А потом почти десять суток космонавты занимались подготовкой Международной космической станции (МКС). На тот момент ещё необитаемой, без постоянного экипажа.

Валерий Токарев: «После распада СССР в области космонавтики у нас с США сохранялся паритет. К российским специалистам относились, как к равным. Наш экипаж формировался из представителей разных стран, но задача была одна на всех – строительство МКС. Впрочем, и сейчас с космонавтами и астронавтами у нас нет политических разногласий. Мы до сих пор общаемся. Я общаюсь с экипажем, с которым летал. И с теми астронавтами, с которыми на подготовке были».

Свой второй полёт в космос, который длился чуть больше шести месяцев, Валерий Токарев совершил в октябре 2005 года в качестве командира корабля «Союз ТМА-7». Вместе с астронавтом НАСА Уильямом Макартуром Токарев дважды выходил в открытый космос.

СЕГОДНЯШНИЕ РЕАЛИИ

В 2008 году Токарев ушёл из отряда космонавтов и был уволен в запас. Но спустя несколько месяцев, вернулся в ЦПК, чтобы готовить смену. Ведь, несмотря на все проблемы и трудности, российская космонавтика существует.

Валерий Токарев: «Цели и задачи, на самом деле, не изменились. Это освоение космического пространства. Проведение разного рода научных экспериментов. Апробирование определённых технических достижений в другой среде, то есть в космосе. Развитие космической техники в области пилотируемой космонавтики. Что осталось – сохраняется. Только во времена Советского Союза у нас ещё была военная составляющая, но на международной космической станции военной составляющей нет. Это один из вопросов, который встал в настоящее время: нам нужна станция, на которой можно решать и прикладные задачи, в том числе и военные».

Кстати, именно стратегические цели и были главными в космонавтике во времена СССР. Но после развала и разоружения страны, практически все перспективные проекты были остановлены и не финансировались. Отрасли приходилось подрабатывать доставкой туристов на околоземную орбиту.

Конечно, всё это не могло не сказаться на сегодняшнем состоянии отечественной космонавтики, когда конкуренты дышат в спину.

Правда, по мнению Валерия Токарева, у всех у них нет того опыта, которым богата российская космонавтика. А опыт дорого стоит.

Валерий Токарев: «Пока, на данный момент, у нас самый большой опыт пилотируемой космонавтики. А «Союз» считается одним из самых надёжных космических кораблей мира. До сих пор. Такова статистика. У «Шаттла», например, коэффициент надёжности и безаварийности считался выше, чем у «Союза». Но это только на бумаге. У него, в частности, аварийная ситуация должна была возникать после 998 полётов, а возникла на 25-м. Первая аварийная. А потом ещё. Итого потеряли два космических корабля «Челленджер» и «Колумбию». Всего было выполнено около 130 полётов в космос. Это, несомненно, тоже большое достижение. Но, так или иначе, 2 машины они потеряли. А у нас за всю большую историю совершенно другая статистика.

Ну, а то, что у нас не создавались и не создаются корабли специальные частные, это уже вопросы к тем олигархам, которые вкладывают деньги не в Россию и не в российский научно-технический прогресс, а увозят в другое место».