«Мне нужен был кадр, которого ни у кого нет»

Многие поклонники музыки знают, что ровно 45 лет тому назад, в феврале 1971 года, началась феноменальная сольная карьера короля поп-музыки Майкла Джексона. А в этом году отмечается ещё одна чисто российская юбилейная дата – ровно 20 лет назад Джексон дал свой знаменитый концерт на московском стадионе «Динамо». О том, как была сделана уникальная фотосессия американского певца, в том числе знаменитый кадр «Джексон и Давид», вспоминает известный российский фоторепортёр Анатолий Белясов.

Джексон дважды приезжал в Россию – в 1993-м и 1996-м. Как он гулял по Красной площади, как начальник службы охраны президента Ельцина Коржаков ему саблю дарил – снимали все. Мне нужен был кадр, которого нет ни у кого.

Когда он должен был прилететь на гастроли в 1996-м, все уже слышали о скандале – якобы он с детьми живёт. Естественно, все журналисты – там толпа человек 300 – кинулись встречать его в аэропорт Шереметьево. А я в этот момент приехал из деревни, картошку привёз и сижу дома. Знакомый фотограф звонит: «Ты поедешь Майкла Джексона снимать?» «Да ну его, пед… ка американского!» Он говорит: «Понятно! Он тебе неинтересен, потому что ты его хр… н снимешь! К нему же на пушечный выстрел не подпускают…» Что?! Ах так! Я быстренько собрался, кофр с фотоаппаратом в зубы – и на Арбат. Там стоял специальный автобус для журналистов, освещающих визит этого короля поп-музыки. Набился полный автобус! Приезжаем в Шереметьево, а погода противная, дождик моросит. Всех журналистов загнали за железный забор – ждать, пока самолёт приземлится, чтобы фотографировать его в зоне прилёта.

Ну, думаю, тут делать нечего. Рядом ментовская BMW. Подхожу, стук по окошку, окно тонированное опускается – там майор: «Чего тебе?» Я говорю: «Не поможете жертве чеченской войны?» Он: «Что – в Чечне был? Залезай»! Разговорились. Я рассказал, как с Джохаром Дудаевым на руках, кто кого уложит, соревновался. Войну вспомнили. Оказалось, одни края излазили. Говорю: «Помоги к самолёту попасть». «Нет проблем! Мы же этого Джексона сопровождаем. Поехали!» Въезжаем на территорию аэропорта. Майор кому-то по рации: «562-й! Сейчас к тебе подойдёт весёлый усатый парень в джинсовой куртке. Обратно поедет с вами!» Тот: «А я… а у меня…» «Молчать! Сказал: возьмёшь!» Я к этой машине подбежал, вещи кинул… Самолёт садится. Рядом человек тридцать детишек, их учительница – встречают Джексона с хлебом-солью. И полным-полно охраны – глазами так и стреляют в мою сторону. Я быстро взял у девочки хлеб-соль, вроде как я с ними. Учительница как завизжит: «Хулиган!» Вижу: ко мне уже шагает шкаф-охранник с наушником и рацией. Что делать? Куда бежать? А дождик всё настойчивее. Смотрю: чуть дальше – военный оркестр и во главе знаменитый дирижёр, генерал-майор, стоит мокнет. Выхватываю зонт, бегом к нему: «Маэстро! Золотые руки России надо беречь!» И зонтик над ним раскрываю. Этот охранник посмотрел: дирижёр хлопает меня по плечу, смеётся. И прошёл мимо. В этот момент Джексон спускается по трапу…

А его концерты организовывал известный бизнесмен и меценат Шабтай Калманович (которого потом, в 2009 году, расстреляли из автоматов в самом центре Москвы). Мы с ним долгие годы были в прекрасных отношениях – я брал у него интервью, мы часто пересекались на разных серьёзных мероприятиях, он меня знакомил с разными VIP-персонами, до которых журналисту было практически невозможно добраться. Я к нему подбежал: «Шабтай Генрихович! Возьми с собой. Классные снимки сделаю!» Он охране: «Этот со мной!» И я Майкла фотографировал в упор – как личный фотограф. Помню, когда мы на трёх машинах эскорта проезжали мимо железного забора, где стояли и давились около 300 моих коллег, я им помахал рукой: чего, мол, стоите, всё уже закончилось! Идите по домам! «Ну Белясов! Опять всех обманул!» Так и поехали – я на первой машине, Майкл на второй…

Сразу поехали в Музей имени Пушкина (Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. – Ред.). Приезжаем – опять всё оцеплено, мышь не проскочит. Заходим в музей вчетвером: Калманович, Джексон, его менеджер-переводчик и я. Майкл в военном кителе, шляпе своей. Ниже меня на голову. Идём практически нос к носу. Вижу, что у него шея пятнами пошла и нос как приклеенный. Подходим к стенду с наградами России, с XVI века. Джексон показывает пальцем на какой-то орден: «Хау мач?» Ему переводят: это достояние России, это бесценно и не продаётся. Майкл заартачился: мол, хочу и всё – куплю за любые деньги. Услышав новый отказ, как заорёт: «Фак ю!» И пошёл дальше. Что интересно, не много, но в музее были посетители. Но на Джексона – ноль внимания! Им и в голову не могло прийти, что это Джексон настоящий…

Вдруг Майкл стал статую Давида разглядывать, аж рот раскрыл. С одной стороны зашёл, с другой разглядывает. В какой-то момент замечаю: он стоит аккурат между давидовых ног. Падаю на колени и как резаный ору: «Майкл! Блю скай!!!» Он поднимает голову, его глаза встречаются с «хозяйством» Давида. Щёлк!

Только выхожу из музея – толпа иностранных журналистов: «Толя! Любые деньги платим – продай негативы». Когда я предложил снимок Джексона с Давидом агентству Reuters, главный посмотрел и говорит: «Господин Белясов! Берём! Только я сейчас позвоню в Лондон, в штаб-квартиру»… Приходит грустный: «К сожалению, мы не можем взять. В Лондоне сказали, что, если мы опубликуем эту фотографию, адвокаты Джексона выставят нам счёт не меньше чем на 5 миллионов долларов, а для нас это накладно». «Как хотите!» Дня не прошло, как другие мировые агентства у меня оторвали эту съёмку с руками.

Ещё один любопытный штрих к этой истории. Я сделал 15–20 лучших фотографий и повёз Майклу Джексону в гостиницу – на набережной возле Кремля. Постучал, вышел охранник. Я говорю: «Для Майкла». Он отнёс снимки ему в номер, через несколько минут выходит – в руках пачка не пачка, но приличная стопка долларов. И протягивает мне. «Ноу, – говорю, – это рашн презент для короля музыки Джексона!» В этом же 1996 году на Всероссийском конкурсе «Серебряная камера» мне за этот снимок дали приз.