НОВОСТИ
Генштаб отправил в запас призывников, достигших 27-летия до 2024 года
ЭКСКЛЮЗИВЫ
30.01.2024 20:29 НЕ ЗА ЛЮДЕЙ
91204
12.12.2023 08:43 ПОЙМАТЬ МАНЬЯКА
21838
02.11.2023 08:35 ТРУДНОЕ ДЕТСТВО!
22643
16.10.2023 08:30 ТЮРЕМНЫЕ ХРОНИКИ
25259
13.10.2023 09:14 КОВАРНЫЙ ПЛАН
23578
sovsekretnoru
УБИТЬ МАРШАЛА

УБИТЬ МАРШАЛА

УБИТЬ МАРШАЛА
Автор: Сергей НЕЧАЕВ
Совместно с:
07.09.2014
НЕКОТОРЫЕ ВОЕНАЧАЛЬНИКИ НАПОЛЕОНА УМИРАЛИ ПРИ ЗАГАДОЧНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ
 
Наполеоновский маршал Луи Александр Бертье погиб «при неясных обстоятельствах» 1 июня 1815 года. Ему было неполных 52 года, и он выпал из верхнего окна своего замка. Что это было? Несчастный случай? Самоубийство? Убийство? Не менее загадочная смерть имела место 22 апреля 1806 года, когда наполеоновский адмирал Пьер-Шарль де Вильнёв был найден мертвым в Ренне, в своем номере гостиницы «Отель де Патри». Самоубийство – дало тогда заключение официальное расследование. Убийство, несмотря ни на что, провозгласило общественное мнение.
 
Конечно же, версия убийства является самой желанной для историка, ведь маршал, прошедший вместе с Наполеоном практически все кампании, отличившийся при Аустерлице, Ваграме, Бородино и во многих других сражениях, просто не имеет права умереть, поперхнувшись косточкой, или утонуть, купаясь в ванне.
 
Если «правая рука Наполеона», его бессменный начальник штаба, который в любое время дня и ночи мог дать справку о том, где находится тот или иной полк, ни с того ни с сего падает с третьего этажа, то это, конечно же, должно быть результатом происков каких-либо тайных агентов или наемных убийц. В биографическом словаре «Наполеоновские войны» в статье о Бертье так и говорится: «По одной, наиболее распространенной, версии он совершил самоубийство в припадке безумия, по другой – убит членами тайного революционного общества».
 
Убит членами тайного революционного общества… Как это романтично! Но какое революционное общество могло быть в 1815 году, и что оно могло иметь против Бертье, отошедшего от дел и спокойно жившего вместе со своей семьей?
 
Прямых доказательств убийства маршала Бертье нет и, в принципе, быть не может. Есть лишь несколько странных фактов, на которые и хотелось бы обратить внимание.
 
Во-первых, высота окна в Бамбергском замке – больше метра от пола. Это примерно уровень солнечного сплетения человека среднего роста, и очень сложно выпасть из такого окна случайно. Для этого нужно либо очень захотеть этого, либо чтобы кто-то помог это сделать.
 
Во-вторых, уставший от бесконечных войн маршал, наконец-то, вернулся к себе домой. Его жена (племянница короля Баварии) вот-вот должна была родить ему третьего ребенка. Маловероятно, что в такой обстановке человек вдруг будет выбрасываться из окна собственного дома. В крайнем случае его на это должны толкнуть лишь самые чрезвычайные обстоятельства.
 
ДУШЕВНЫЕ МУКИ БЕРТЬЕ
 
В 1815 году, после бегства Наполеона с острова Эльба, Бертье не присоединился к нему, как это сделали многие его боевые товарищи, а отправился с королем Людовиком XVIII в Гент, за что император 14 апреля исключил его из числа своих маршалов. В Бельгии 22 мая Бертье получил отставку и уехал в Бамберг, чтобы соединиться там со своей семьей.
 
А в 1814 году Бертье был среди тех, кто настаивал на отречении императора. И он одним из первых оставил Наполеона и перешел на сторону Бурбонов. Уставший от бесконечных походов и сражений, он просто бежал из лагеря императора, найдя для этого какой-то малозначимый предлог. Ему все надоело. Он воевал уже больше 30 лет. Он почти не видел своих жену и детей. С другой стороны, он был человеком долга.
 
Его душевное состояние очень точно описывает историк Рональд Делдерфилд: «Каждому, кто готов был слушать, он объяснял, что не спасается от Наполеона, а просто улаживает некоторые свои домашние дела. Но страшная мысль, что его могут принять за труса, уже превратилась у него в навязчивую идею, и, прибыв в Бамберг, он все еще не мог решить, к какому берегу пристать».
 
На душе Бертье с каждым днем становилось все тяжелее. Опять начиналась война, а он впервые в жизни собрался наблюдать за схваткой со стороны… Наполеон будет сражаться, а его начальник штаба не присоединится к своему императору… Конечно же, Наполеон принял бы своего верного соратника с распростертыми объятиями. Но Бертье не хотел больше воевать…
 
ВЫПАЛ ИЗ ОКНА СОБСТВЕННОГО ДОМА…
 
Непосредственно смерть Бертье 1 июня 1815 года бывший управляющий императорского дворца Луи Франсуа де Боссэ в своих «Мемуарах» описывает так: «Услышав музыку русского полка, проходившего под окнами дворца, он подошел к окну салона, но толстые стены и подоконник позволили ему с трудом увидеть лишь часть улицы, тогда он встал на стул и подал корпус вперед…»
 
Но можно ли всерьез говорить о том, что взрослый и вполне здоровый человек так заинтересовался прохождением по улице колонны войск, что вывалился из окна и разбился насмерть?
 
ТОГДА – УБИЙСТВО?
 
Историк В. Н. Шиканов пишет: «Луи Александр Бертье упал из окна дома, в котором он проживал. Маршал умер мгновенно. Что это было: самоубийство или несчастный случай? Некоторые говорят и о преднамеренном убийстве, совершенном таинственными людьми в масках».
 
Но за что и кому было убивать Бертье? Наполеону – за то, что он изменил ему? Но тогда ему нужно было убивать многих своих маршалов. Врагам Наполеона – для того, чтобы Бертье не присоединился в пос­ледний момент к Наполеону? На это намекает в знаменитом «Наполеоновском словаре» Тюлара автор статьи о маршале Бертье генерал Гамбье.
 
Он пишет: «Чтобы помешать ему присоединиться к императору, союзники удерживали его в качестве пленника. В этом контексте он и нашел свою смерть».
 
ТАЙНА, КОТОРУЮ НА СВОЮ БЕДУ ЗНАЛ БЕРТЬЕ
 
Далее рассказывается история, которая переносит нас в 1811 год. Как известно, Наполеон, думая об официальном потомстве, женился на Марии-Луизе, дочери австрийского императора Франца. И усилия его увенчались успехом: уже в августе молодая императрица объявила ему о том, что она беременна.
 
19 марта 1811 года Мария-Луиза почувствовала первые схватки. Срочно вызванный хирург Дюбуа, осмотрев роженицу, заявил, что дела обстоят очень серьезно и, возможно, придется делать выбор между матерью и ребенком.
 
В ответ на это Наполеон твердым голосом заявил:
– Спасите мать! Если она останется жива, у нас еще будут другие дети!
 
О том, что произошло дальше, подробно рассказано в вышеназванных «Мемуарах»: «Ребенок пошел ногами вперед; а так как голова была огромна, его появление на свет оказалось мучительным. Он был черен и испещрен синяками. Его положили на руки мадам Блез, сиделки, которая, завернув его в салфетки, пропитанные водкой, сказала, что ребенок мертв. Это предположение слышали еще двенадцать-пятнадцать человек, находившихся поблизости. Император вскочил, грубо схватил ребенка и положил, а лучше сказать бросил, его на передник одной из горничных императрицы, которая тут же укрыла его. В этот момент створки двери открылись и объявили о прибытии его превосходительства господина архиканцлера, явившегося констатировать пол ребенка».
 
Прервем рассказ, чтобы сделать некоторые пояснения. Камбасерес, архиканц­лер и первый юрист империи, должен был быть один. В его обязанности входила регистрация предстоявшего важнейшего события, но все заметили, что, вопреки всякому протоколу, маршал Бертье тоже вошел вместе с ним в комнату, где рожала Мария-Луиза.
 
Далее в «Мемуарах» говорится: «Князь (Бертье был князем Невшательским. – Авт.), очень привязанный к императору и проведший всю ночь в кресле в соседней комнате, был укутан в широкий плащ.
 
Наполеон сделал несколько шагов навстречу своему другу и сказал полушутя-полутаинственно: «Принимаю ваши поздравления, Невшатель, хотя я и мало заслуживаю их, ведь уверяют, что ребенок мертв». Князь чуть отступил назад, выражая свое изумление. Камбасерес повернулся таким образом, что укрыл своей тенью женщину, державшую ребенка, завернутого в передник. Князь Невшательский подошел к этой женщине, приподнял передник, наклонился и правой рукой откинул полу своего плаща. В этот же момент раздался слабый крик, и женщина объявила, что это кричит новорожденный».
 
В книге барона де Тири «Римский король» версия о том, что ребенок поначалу родился мертвым, подтверждается следующим абзацем: «Император устремился в комнату и обнял Марию-Луизу, бросив взгляд на Римского короля (сына Наполеона. – Авт.), лежавшего без движений и казавшегося мертвым. Мадам де Монтескьё начала растирать его, влила ему в рот нес­колько капель водки, завернула в теплое белье. Через семь минут король испустил первый крик».
 
Все эти рассказы о не подававшем признаков жизни ребенке являются вариациями воспоминаний секретаря Наполеона Клода-Франсуа Меневаля. И информация о пресловутых семи минутах также взята оттуда же. Но никакого упоминания о неожиданном появлении Бертье у Меневаля нет.
 
Однако продолжим чтение «Мемуаров». После того как новорожденный закричал, Камбасерес подошел поближе и громко объявил, что родился мальчик. Ему было дано имя Наполеон Франсуа Жозеф Шарль. Во время всей этой суматохи никто не заметил, как Бертье, вновь укутавшись в плащ, тихо вышел из комнаты. «Он не остановился в салоне, где до этого отдыхал, а встретил в соседней комнате человека, который, похоже, ждал его там, и они вышли вместе.
 
Далее, вместо того чтобы сесть в карету князя, которая ждала их на площади Карусель, они направились к воротам Лувра, где и расстались. <…> Вам ясна теперь суть всех этих загадок: ребенок был мертв, когда появился на свет. Князь Невшательский, заранее предупрежденный императором о смерти ребенка, поручил своему сообщнику найти замену, и тот, если верить некоторым предположениям, принес своего собственного сына, родившегося за несколько дней до этого. Этим объясняются большие размеры и удивительная сила мнимого Наполеона».
 
Версию о подмене ребенка подтверждает в своем «Журнале пятидесятилетней женщины» маркиза де ля Тур дю Пэн. Она пишет: «Император шел рядом с мадам де Монтескьё, которая несла ребенка, лежавшего на подушке из белого сатина с кружевами; его лицо было открыто. У меня было достаточно времени хорошо рассмотреть его, и у меня до сих пор остается убеждение, что этот ребенок родился не в то утро. Эту тайну нет необходимости раскрывать до конца, так как ее носитель прожил недолго. Но я была этим сильно взволнована и озабочена».
 
Все сказанное выше удивительно, но и дальнейший рассказ не менее невероятен и имеет прямое отношение к смерти Бертье. Как мы уже знаем, маршал не присоединился к Наполеону во время Ста дней. О произошедшем далее в «Мемуарах, посвященных жизни знаменитого человека», говорится так: якобы сообщник Бертье, став полковником, «начал возмущаться поведением князя Невшательского, считая его подлым предателем, и в источающем молнии письме принялся угрожать ему раскрытием их страшного секрета».
 
Этот-то шантаж бывшего сообщника якобы и послужил причиной болезни, моральных мучений и, в конечном итоге, смерти Бертье, которую маршал счел для себя единственно возможным выходом из сложившегося положения. Понятно, что это всего лишь одна из гипотез, но, в любом случае, вывод из всей этой истории один: лучше находиться подальше от тайн сильных мира сего…
 
На фото: ТО САМОЕ ОКНО В БАМБЕРГЕ
Фото из архива автора
 
«СТРАННАЯ» СМЕРТЬ АДМИРАЛА ВИЛЬНЁВА
 
Не менее загадочная смерть имела место 22 апреля 1806 года, когда наполеоновский адмирал Пьер-Шарль де Вильнёв был найден мертвым в Ренне, в своем номере гостиницы «Отель де Патри». Самоубийство – дало тогда заключение быстро законченное официальное расследование. Убийство – несмотря ни на что, провозгласило общественное мнение.
 
Не утихли споры вокруг этой «странной» смерти и по сей день. Более того, различные версии смерти адмирала продолжают множиться. В частности, Льюис Голдсмит в своей книге «Секретная история кабинета Сен-Клу» уверяет, что Вильнёв был убит четырьмя мамелюками из личной охраны Наполеона.
 
Английский врач Барри О’Мира, близко общавшийся с Наполеоном на острове Святой Елены, в своих воспоминаниях воспроизводит следующую версию смерти Вильнёва, якобы высказанную самим императором: «Вильнёв очень глубоко воспринял свое поражение. <…> Когда он вернулся во Францию, я приказал ему оставаться в Ренне и не приезжать в Париж. Вильнёв боялся предстать перед военным трибуналом за то, что ослушался моих приказов, и это привело к потере флота. Мои приказы состояли в том, чтобы не поднимать паруса и не ввязываться в бой с англичанами. Он решился на самоубийство. <…> Когда его комната была открыта, его нашли со стилетом в груди. <…> Он не должен был делать этого».
 
Понятно, что речь тут идет о печально знаменитом поражении наполеоновского флота при Трафальгаре. Более подробно об этом будет рассказано ниже, а пока же отметим, что в полицейском отчете, составленном в Ренне, было сказано, что адмирал Вильнёв погиб от шести ударов ножом…
 
НАПОЛЕОН-ФЛОТОВОДЕЦ
 
На острове Святой Елены Наполеон признался: «В 1805 году у меня имелось 80 линейных кораблей, не считая фрегатов, но не было ни настоящих матросов, ни офицеров. <…> Вильнёв был хороший офицер, но, несмотря на это, делал одни только глупости. <…> Он покончил с собой на постоялом дворе в Ренне, и, как всегда, в этом обвинили меня».
 
Это удивительно, но, несмотря на то, что Франция всегда относилась к великим морским державам, военно-морская политика Наполеона до сих пор остается малопонятной.
 
Объясняется это, скорее всего, тем, что в годы революции была уничтожена база французского флота, а в годы империи господство британцев на морях было уже столь подавляющим, что для Наполеона, привыкшего к победам на суше, развитие флота не представлялось приоритетным.
 
В результате, Франция очень скоро лишилась почти всех своих колоний. Можно даже сделать вывод, что для Наполеона военно-морской флот был чем-то второстепенным, и он удостаивал его своим вниманием лишь эпизодически и не всегда, как говорится, по делу. В подобном положении роль наполеоновских адмиралов была незавидна. Если их сухопутные коллеги одерживали одну блестящую победу за другой, то они особых побед не имели и иметь не могли.
 
НАПОЛЕОНОВСКИЕ НЕЛЬСОНЫ
 
Драма Наполеона заключалась в том, что сам он мало что смыслил в морских делах, но и полностью доверить командование военно-морскими силами кому-то из профессионалов он не мог. Наполеон считал, что адмирала, способного противостоять великому Нельсону и британскому флоту, у него нет. Он даже попытался обратиться к адмиралу де Траверсе, эмигрировавшему после революции в Россию и командовавшему Черноморским флотом, но тот отклонил сделанное ему предложение.
 
Идея создания «французского Нельсона» не оставляла Наполеона. Но из кого его было делать? Не из сына же трактирщика Мюрата, которого в 1805 году император назначил Великим адмиралом? Не из непутевого же Жерома Бонапарта, которого он вдруг по-братски произвел в контр-адмиралы?
 
Наиболее известными адмиралами Наполеона были Брюи, Латуш-Тревилль, Брюэйс, Вилларе-Жуайёз, Гантом и Вильнёв. Однако первые двое только что умерли. Брюэйс погиб в далеком 1798 году. Оставался Вилларе-Жуайёз, но ему в 1805 году исполнилось 58 лет, и он тогда находился на далекой Мартинике. Гантом был на восемь лет моложе, но и он возглавлял экспедицию на Антильские острова.
 
С другой стороны, весьма интересной личностью во французском флоте был «король корсаров» Сюркуф, который за свою карьеру захватил 47 английских судов. В июле 1804 года его заслуги даже были отмечены орденом Почетного Легиона, но все прекрасно понимают, что одно дело – атаковать торговые суда противника, и совсем другое дело – командовать большим военным флотом…
 
ВИЛЬНЁВ – САМЫЙ НЕВЕЗУЧИЙ ИЗ ФРАНЦУЗСКИХ АДМИРАЛОВ
 
Итак, реально оставался лишь Пьер-Шарль де Вильнёв – одна из самых трагических фигур наполеоновского флота.
 
Этот человек принадлежал к знатной дворянской фамилии и, поступив на флот, быстро стал продвигался по служебной лестнице, получив командование боевым кораблем в 1793 году и чин контр-адмирала в 1796 году. При этом он не раз имел шанс отличиться в морских сражениях, однако не воспользовался этими возможностями и оказался причастен к нескольким крупным провалам французского флота.
 
Прежде всего в конце 1796 года он должен был с пятью кораблями присоединиться к эскадре, предназначенной высадить в Ирландии войска генерала Гоша. Однако Вильнёв опоздал, и высадка десанта не состоялась.
 
Затем возможность сыграть большую историческую роль выпала Вильнёву во время Египетской экспедиции Наполеона Бонапарта. Однако там имело место поражение при Абукире 1 августа 1798 года. Морской бой длился много часов, но корабли Вильнёва так и не двинулись с места, что фактически предопределило разгром французов. Позднее он оправдывался тем, что в дыму не смог разобрать приказы командующего эскадрой.
 
Тем не менее в мае 1804 года Вильнёв был произведен в вице-адмиралы и принял командование эскадрой в Средиземном море, заменив умершего Латуш-Тревилля.
 
Начавшиеся военные действия на море поначалу принесли Вильнёву, соединившемуся с испанской эскадрой вице-адмирала Гравины, кое-какие успехи. В частности, 22 июля 1805 года у мыса Финистерре (северо-западная оконечность Испании) в сражении с британской эскадрой адмирала Калдера франко-испанский флот одержал победу, и эскадра противника, изрядно потрепанная, отошла к полуострову Корнуолл. Затем Вильнёв переместился к Ля-Корунье, где в порту Эль-Ферроль уже находилось 11 испанских и пять французских кораблей. Кроме того, там к нему должны были присоединиться еще пять кораблей под командованием капитана Аллемана, вышедшие из Рошфора.
 
Наполеон был очень доволен, а 10 августа он написал морскому министру Декре: «Передайте вице-адмиралу Вильнёву, что я надеюсь на то, что он продолжит свою миссию».
 
В данном случае имелось в виду, что эскадра Вильнёва должна была срочно прибыть в Ла-Манш, где готовилась очередная высадка десанта в Англии. С другой стороны, адмирал должен был соединиться с кораблями Аллемана, но их все не было видно. Вильнёв прождал до 11 августа, но так ничего и не дождался. А 15 августа капитан одного датского торгового судна рассказал французам, что видел, что к Ля-Корунье движется еще около 25 британских военных кораблей.
 
Теперь двигаться в Ла-Манш всего с 29 кораблями, из которых 11 были испанскими, стало чрезвычайно опасно. Вильнёв написал об этом морскому министру, упирая на то, что испанцы могли вести бой только в линию, а это было уже «тактикой вчерашнего дня». Кроме того, Вильнёв сообщал, что состояние кораблей критическое, ветры неблагоприятны, и у него не остается других вариантов, кроме как возвращаться в Средиземное море.
 
Наполеон был в бешенстве и написал министру Декре: «Засвидетельствуйте адмиралу Вильнёву мое недовольство тем, что он теряет такое драгоценное время. <…> Не нужно разрушать себя бездействием и упадком духа».
 
Вильнёву Наполеон в тот же день написал: «Надеюсь, <…> что вы уже движетесь на соединение с капитаном Аллеманом, чтобы смести все на своем пути и прибыть в Ла-Манш, где мы с беспокойством ожидаем вас. Если вы этого еще не сделали, сделайте».
 
Еще через восемь дней, 22 августа, Наполеон в своем письме морскому министру возмущался: «Я думаю, что у Вильнёва нет необходимого характера даже для того, чтобы командовать фрегатом. Это человек, лишенный решимости и храбрости».
 
Декре, по всей видимости, передал эти слова императора Вильнёву. Тот с сожалением ответил: «Если Его Величество думает, что для успеха на флоте нужны только отвага и характер, мне не о чем больше говорить».
 
В тот же день, 22 августа, император просто умолял Вильнёва: «Я надеюсь, что вы уже в Бресте. <…> Не теряйте ни минуты и входите с моими эскадрами в Ла-Манш. Англия наша. Мы полностью готовы, все уже погружено на корабли. Прибудьте в двадцать четыре часа, и все будет кончено».
 
Но Вильнёв не мог идти в Ла-Манш: с его малочисленной и ослабленной эскадрой это было бы сущим безумием.
 
Поняв, наконец, тщетность своих ожиданий и вообще всего своего предприятия по высадке десанта в Англии, Наполеон 3 сентября покинул Булонский лагерь, двинув собранную там Великую армию в сторону Рейна.
 
В своем письме морскому министру Декре от 4 сентября 1805 года Наполеон излил все свое негодование на Вильнёва: «Адмирал Вильнёв переполнил чашу моего терпения. <…> Вам он пишет, что собирается идти в Кадис. Это же предательство. Этому нет другого названия. <…> Вильнёв – это ничтожество, которое нужно с позором изгнать. Лишенный храбрости, лишенный общей цели, он готов пожертвовать всем, чтобы спасти свою шкуру. Ничто не может сравниться с глупостью Вильнёва. Я требую отчет обо всех его операциях».
 
На первый взгляд, возмущение Наполеона действиями адмирала вполне понятно. Но это – только на первый взгляд. На самом деле приказ двигаться в Кадис – а не сам ли Наполеон отдал его совершенно задерганному противоречивыми распоряжениями Вильнёву? Во всяком случае, не является секретом документ, в котором Вильнёву предписывалось осуществить мощную диверсию в Средиземном море. В любом случае, как отмечает историк Виллиан Слоон, решение идти в Кадис было принято, «согласно с разрешением, содержавшимся в императорской инструкции».
 
Более того, Наполеон никак не мог понять, что парусный флот никак не мог передвигаться без попутных ветров, повинуясь исключительно желанию императора всех французов.
 
По этому поводу у Дэвида Чандлера мы находим одно чрезвычайно верное наблюдение: «Наполеон никогда не вникал во все детали войны на море в великую эпоху парусного флота. Тайны ветров и течений никогда не открывались ему, несмотря на весь его великий интеллект, а его приказы несчастным французским адмиралам показывают, что он ожидал от них умения двигаться со своими флотами от одного пункта к другому по точному расписанию, как если бы это были сухопутные дороги».
 
Относительно же проекта высадки десанта в Англии Дэвид Чандлер утверждает, что «вся эта затея с вторжением была обречена на неудачу с самого начала». Почему? Да потому, что мощные британские флоты не спускали глаз с Бреста, Кадиса и Тулона. И это было бы просто чудо, если бы Вильнёву, бомбардируемому противоречивыми приказами из Парижа, удалось как-то проскользнуть между ними.
 
Как пишет все тот же Дэвид Чандлер, «вполне возможно, что в душе Наполеон испытывал облегчение оттого, что ему удалось найти такого удобного козла отпущения, на которого можно взвалить ответственность за неудавшийся план вторжения».
 
На самом деле план этот был неосуществим. Известный военно-морской теоретик Альфред Тайер Мэхэн обосновывает бессмысленность затеи Наполеона следующим образом: во первых, обыкновенные суда той эпохи были «неприменимы для переправы на них такой многочисленной армии в один прием»; во вторых, судов было недостаточно; в третьих, огромная масса беспомощных парусных судов не могла держаться вместе…
 
Ничего этого Наполеон, похоже, не видел и не хотел видеть. На все робкие замечания своих военно-морских специалистов о рискованности задуманной операции он лишь нервно восклицал: «Мои адмиралы смотрят на дело неправильно!»
 
Очень похоже, что Вильнёв, сам того не подозревая, прекрасно выполнил функцию главного виновника неудачи. И теперь он больше не был нужен во главе флота.
 
ТРАФАЛЬГАРСКАЯ КАТАСТРОФА
 
15 сентября 1805 года Наполеон, узнав о том, что эскадра Вильнёва уже прибыла в Кадис, приказал морскому министру Дек­ре заменить «труса» на Росили де Меро.
 
Вильнёв узнал о готовящейся замене в Кадисе. Причем считавшийся его другом Дени Декре не решился сам сообщить ему об этом, поручив все сделать бедняге Росили, совершенно не горевшему желанием принимать командование.
 
Возмущению Вильнёва не было границ. Заменить его, боевого адмирала, каким-то там Росили?! Этой старой развалиной, больше преуспевшей в гидрографических изысканиях, чем в военных делах?! Уязвленное самолюбие заставило Вильнёва начать срочно искать встречи с блокировавшей Кадис британской эскадрой…
 
А потом имело место знаменитое Трафальгарское морское сражение, в котором погиб и обессмертил себя Горацио Нельсон.
 
Оба флота встретились 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар, в 10 милях от Кадиса. Для франко-испанского флота там все закончилось настоящей катастрофой, подробно описывать которую нет смысла. Это было сделано уже множество раз.
 
Отметим лишь, что англичане полностью сожгли один и захватили 17 неприятельских кораблей (восемь французских и девять испанских). Сами они при этом потерь не имели (16 их кораблей, правда, были серьезно повреждены и отправлены назад в Англию). Потери англичан составили примерно 1600 человек убитыми и ранеными, а испанцы и французы потеряли более 8 тыс. человек убитыми, ранеными и взятыми в плен. Командующий испанскими силами вице-адмирал Гравина был смертельно ранен, а сам Вильнёв, чей флагманский корабль «Буцентавр» лишился всех мачт, попал в плен.
 
В сражении при Трафальгаре адмирал Вильнёв проявил личное мужество, но так и не смог повлиять на его исход. Как пишет историк А. З. Манфред, «французский флот был неизмеримо слабее английского, и не вина Вильнёва, а его трагедия состояла в том, что он не смог одолеть могучего противника».
 
Титулованного пленника вместе с другими его товарищами по несчастью доставили в Англию.
 
Узнав о разгроме своего флота, Наполеон отозвался о Вильнёве так: «Этот офицер в генеральском чине <…> обладал достоинствами командира порта, но не имел качеств, необходимых солдату».
 
На фото: АДМИРАЛ ВИЛЬНЁВ
Фото из архива автора
 
ОСВОБОЖДЕНИЕ И СМЕРТЬ
 
А потом, пробыв шесть месяцев в плену, Вильнёв был освобожден под честное слово не служить более против англичан. 15 апреля 1806 года он высадился на французскую землю и 17-го уже был в городе Ренне. Там ему было приказано остановиться и ждать новых распоряжений из Парижа. В Ренне адмирал остановился в гостинице «Отель де Патри», располагавшейся на улице де Фулон в доме № 21.
 
Ожидая своей дальнейшей участи, он стал вести затворнический образ жизни, избегая общественных мест и длительных прогулок по улицам города.
 
«Казалось, что он весь погружен в мрачную меланхолию», – заметил впоследствии один из свидетелей событий.
 
Вильнёв уже знал о том, что Наполеон сказал на следующий день после разгрома. По сути, это означало, что его военная карьера закончена. Понимая это, он написал морскому министру Декре: «Я глубоко поражен масштабом своего несчастья и всей ответственностью, которая легла на меня после этой ужасной катастрофы. Мое самое большое желание состоит в том, чтобы иметь возможность как можно раньше предоставить Его Величеству или объяснение своего поведения, или же самого себя как жертву, которая должна быть принесена».
 
Дени Декре. Этот-то был, по крайней мере, военным моряком, вице-адмиралом, его боевым товарищем, в конце концов. Он все правильно поймет и ответит ему. Вильнёв был в этом уверен.
 
18 апреля Декре ответил ему: «Я еще не получил от Его Величества распоряжений, касающихся вас. Пусть это будет чуть позже, но это может означать, предупреждаю вас, что не следует неблагоприятно оценивать намерения Его Величества».
 
Вот даже как? Тогда, может быть, еще не все потеряно!
 
А 22 апреля 1806 года, как уже говорилось, адмирал Вильнёв был найден мертвым. Он погиб от шести ударов ножом. Факт того, что удар был не один, приводится в различных исследованиях. В частности, историк Виллиан Слоон пишет: «22 апреля злополучного адмирала нашли мертвым в комнате, с несколькими колотыми ранами в груди». Интересно, кто-нибудь когда-нибудь видел человека, шесть раз подряд ударившего себя ножом? И еще: кто-нибудь когда-нибудь видел, чтобы боевой офицер кончал жизнь самоубийством не с помощью пистолета, а с помощью ножа?
 
Значит, вполне можно сделать вывод, что было совершено преступление, а при расследовании любого преступления наиважнейшим является вопрос, кому это выгодно? Нужно ли было Вильнёву кончать жизнь самоубийством? Да, вроде бы, как и не нужно.
 
Во-первых, его не арестовали и не разжаловали. Причину этого называет все тот же Виллиан Слоон: «Упреки, которыми осыпал Наполеон Вильнёва, оказывались, надо полагать, не вполне заслуженными».
 
Во-вторых, зачем кончать жизнь самоубийством человеку, который, по словам Виллиана Слоона, только что сам «отправил Наполеону письмо, в котором просил аудиенции для личных объяснений с императором».
 
В-третьих, лишь за четыре дня до этого он получил из Парижа ободряющее сообщение от морского министра Декре, который постоянно контактировал с императором и которого Вильнёв считал своим другом, и тот писал, что «не следует неблагоприятно оценивать намерения Его Величества». Даже в худшем для себя варианте с военным трибуналом адмирал имел возможность постоять за себя и открыто рассказать всю правду о плачевном состоянии наполеоновского флота, о противоречивых приказах из Парижа, о ненадежности испанских союзников и так далее. Но, похоже, что этого-то больше всего и боялся Наполеон; публичные разоблачения ему были явно не нужны.
 
КТО ЖЕ УБИЙЦА?
 
Мы уже упомянули версию о том, что Вильнёв якобы был убит четырьмя мамелюками из личной охраны Наполеона. Есть и другая версия. Ее сторонником является историк Робер Уврар. На основании изученных им документов, он утверждает, что 22 апреля 1806 года в гостиницу к адмиралу явились «четыре мужчины с усами, в очень чистой одежде буржуа, на которых они совсем не были похожи». Судя по произношению, они были французами, и они стали задавать вопросы о Вильнёве. Потом появился пятый человек, явно южанин, примерно 45 лет. Он тоже принялся расспрашивать об адмирале, и по всему было видно, что он – начальник первых четверых…
 
А потом слуга адмирала обнаружил его истекающим кровью на кровати. И что удивительно: на груди у него было пять глубоких ножевых ран, но при этом не было найдено ничего, даже отдаленно напоминавшего нож. Потом этого слугу много раз допрашивали. Происходило это и в Ренне, и в Париже. А еще через три или четыре дня он вдруг встретил на бульваре того самого незнакомца-южанина…
 
Робер Уврар утверждает, что это и был убийца адмирала Вильнёва. Это был уроженец Бордо капитан военно-морского флота Жан-Жак Маженди, также участник злополучного Трафальгарского сражения, где он командовал флагманским кораблем «Буцентавр».
 
В этом сражении он тоже попал в плен и якобы не мог простить своему начальнику свой позор и позор французского флота. А еще не исключено, что его мстительность направлялась кем-то сверху. Например, морским министром Декре, который совершенно не был заинтересован в разбирательстве и в разоблачениях, которые готовил для своей защиты Вильнёв.

Автор:  Сергей НЕЧАЕВ
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку