НОВОСТИ
Два фигуранта дела о теракте в «Крокусе» обжаловали свой арест
ЭКСКЛЮЗИВЫ
30.01.2024 20:29 НЕ ЗА ЛЮДЕЙ
91176
12.12.2023 08:43 ПОЙМАТЬ МАНЬЯКА
21807
02.11.2023 08:35 ТРУДНОЕ ДЕТСТВО!
22615
16.10.2023 08:30 ТЮРЕМНЫЕ ХРОНИКИ
25228
13.10.2023 09:14 КОВАРНЫЙ ПЛАН
23550
sovsekretnoru
МАНЬЧЖУРСКИЙ ПРОТОКОЛ

МАНЬЧЖУРСКИЙ ПРОТОКОЛ

МАНЬЧЖУРСКИЙ ПРОТОКОЛ
Автор: Владимир ВОРОНОВ
Совместно с:
10.07.2014
КАК РОССИЯ С ЯПОНИЕЙ КИТАЙ ДЕЛИЛИ.
 
Когда видишь термин «секретные протоколы», память обычно услужливо подсказывает лишь один образ: секретные дополнительные протоколы к пакту Молотова – Риббентропа и «Договору о дружбе и границе между СССР и Германией» – о разделе Польши, и вообще сфер влияния в Восточной Европе. Только вот это далеко не единственные секретные протоколы в истории дипломатии, в том числе отечественной, когда чужие земли делили за чужими спинами. 30 (17 по ст. ст.) июля 1907 года министр иностранных дел Российской империи Александр Извольский и посол Японии в России барон Ичиро (Итиро) Мотоно подписали в Петербурге русско-японское соглашение. Открытая часть этого документа (т. н. «Договор опубликованный») содержала много высоких и красивых фраз, что «каждая из высоких договаривающихся сторон обязуется уважать существующую территориальную целость другой», что высокие стороны «признают независимость и целость территории Китайской империи»… На деле эта часть служила прикрытием главной, обозначенной как «Договор секретный». 
 
В преамбуле Русско-японского соглашения 1907 года отмечалось, что Россия и Япония желают устранить на будущее «всякие причины трений или недоразумений касательно некоторых вопросов, относящихся до Маньчжурии, Кореи и Монголии».
 
Содержательная часть заслуживает достойного цитирования: «Принимая во внимание естественное тяготение интересов политической и экономической деятельности в Маньчжурии и желая избегнуть всяких осложнений, которые могли бы возникнуть из соревнования, Япония обязывается не искать за свой счет или в пользу японских или иных подданных никакой железнодорожной или телеграфной концессии в Маньчжурии к северу от линии, установленной дополнительной статьей к настоящей конвенции, и не затруднять ни прямо, ни косвенно всякого рода действия, поддержанные российским правительством, имеющие в виду такого рода концессии в указанном районе; и Россия, со своей стороны, руководимая тем же миролюбивым побуждением, обязывается не искать за свой счет или в пользу российских или иных подданных никакой железнодорожной или телеграфной концессии к югу от вышеназванной линии и не затруднять ни прямо, ни косвенно всякого рода действия, поддержанные японским правительством, имеющие в виду такого рода концессии в указанном районе».
 
При этом, галантно заверяли японцы, все права и привилегии российской Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) к югу от демаркационной линии «останутся в силе».
 
Разграничение начиналось от северо-западной точки русско-корейской границы, проходило через нынешний китайский город Хунчунь и далее через озеро Пиртанг (Биртэн) на Сюшуйган, потом по реке Сунгари до устья реки Наньцзянь и «оттуда вверх по течению этой реки до устья реки Толахо». После – по течению этой реки до ее пересечения со 122-м меридианом. В переводе на нормальный язык, «вершки нам, а корешки вам»: Маньчжурию поделили на две сферы влияния — русскую (север) и японскую (юг).
 
Отдельным пунктом Россия, «признавая отношения политической солидарности между Японией и Кореей», обязалась в эти отношения не вмешиваться и не чинить препятствий их «дальнейшему развитию». В свою очередь, «императорское японское правительство, признавая во Внешней Монголии специальные интересы России, обязывается воздержаться от всякого вмешательства, способного нанести ущерб этим интересам». С этим тоже все ясно: нам – Монголия, вам – Корея. Отдельная статья секретной части строго указывала, что «настоящая конвенция будет строго конфиденциальной между двумя высокими договаривающимися сторонами».
 
ЯБЛОКО РАЗДОРА
 
Маньчжурия – северо-восток нынешнего Китая – собственно, и была тем яблоком раздора, из-за которого разразилась Русско-японская война. Экспансия русских купцов, предпринимателей и просто авантюристов в Маньчжурию имела место достаточно давно, но проблемы начались, когда эту экспансию решили закрепить уже на уровне государственно-политическом. В том числе строительством стратегической магистрали от Читы до Владивостока по кратчайшему пути – через Маньчжурию. Ярым сторонником и лоббистом этого варианта был министр финансов Российской империи Сергей Витте. Реализация его концепции потребовала мер уже и военных. Потому, воспользовавшись, как показалось Петербургу, удобным моментом, Россия заключила с Китаем секретный антияпонский договор, получив право строить железную дорогу через всю Маньчжурию. Затем у Китая «взяли в аренду» Ляодунский полуостров, в Маньчжурию вошли русские войска… Как вспоминал Александр Извольский, министр иностранных дел России в 1906–1910 годах, «в Японии это вызвало громадное негодование против России за ее участие в деле лишения Японии плодов ее победы» в Японо-китайской войне 1894–1895 годов.
 
«Если бы кто-нибудь пожелал узнать причину несчастной войны между Россией и Японией, – писал Извольский, – ему было бы необходимо <…> рассмотреть решение, принятое русским правительством с графом Витте во главе, провести транссибирскую железную дорогу до Владивостока по китайской территории <…>. Это явилось первым шагом, обеспокоившим Японию <…>». Затем «под предлогом охраны нужд железной дороги русское правительство добилось от Китая не только аренды Порт-Артура и Дальнего, но также и обширной территории по обе стороны дороги. Граф Витте создал из этой территории, которая находилась исключительно под контролем его министерства, область, где он пользовался почти неограниченной властью. <…> Он имел в своем распоряжении целую армию, под видом охраны железной дороги, так же, как речной и океанский флот. Многочисленные чиновники, подчиненные ему и изъятые из ведения центральной власти империи, управляли на этой территории, которая представляла из себя фактически громадное колониальное владение на отдельных границах России в Азии, повелителем которого являлся граф Витте». Так Россия влезла на поле, которое Япония полагала своим…
 
Вывод русских войск из Маньчжурии – согласно Портсмутскому договору – завершился к апрелю 1907 года: всего тогда было выведено 250 тысяч человек. Численность охранных войск на КВЖД также привели в соответствие с условиями договора: охрану КВЖД осуществляли Заамурский округ пограничной стражи – 21 тысяча человек, и Заамурская железнодорожная бригада – 8 тысяч человек. Зона охраны: 25 верст по обе стороны дороги, зона разведки – по 75 верст. В марте 1906 года в Петербурге начались переговоры относительно, так сказать, «окончательного» урегулирования и, главное, разграничения сфер влияния в Маньчжурии: победитель был еще не в состоянии удержать, контролировать и «переварить» всю эту огромную территорию, а побежденный не горел желанием отдавать все и сразу. Японскую сторону представлял опытнейший и влиятельный дипломат, посол Итиро Мотоно. С российской стороны переговоры вел сначала сенатор Николай Малевский-Малевич, ранее возглавлявший Второй департамент МИД России, затем Александр Извольский, в мае 1906 года ставший министром иностранных дел России.
 
Дальневосточная политика Извольского резко контрастировала с действиями его предшественников: новый министр иностранных дел предпочитал дела европейские, в качестве заветной цели имея в виду, прежде всего, русский контроль над черноморскими проливами. «Будучи всегда сторонником европейской политики для России, – писал он, – я никогда не придерживался мнения, что нам следует распространить поле деятельности России в места, отдаленные от центра наших традиционных интересов, что несомненно ослабляло нашу позицию в Европе». Публично он не раз заявлял, что «мы должны поставить наши интересы в Азии на надлежащее место, иначе мы сами станем государством азиатским, что было бы величайшим бедствием для России». Все довольно прагматично: любая империя стремится расшириться, но у России нет сил на экспансию сразу везде, главное – укрепить ее позиции в Европе, подобравшись к заветным проливам. Посему на Дальнем Востоке надо договариваться с Японией, «не следует перепираться в мелочах, а взглянуть на дело широко…». Вот и взглянули.
 
Карта китайско-восточной железной дороги
Фото: ru.wikipedia.org
 
ГЕРМАНСКИЙ СЛЕД
 
Разумеется, были и поборники влезания России в дела восточные, самый рьяный из них – германский император Вильгельм II. По словам Извольского, Берлин «делал все возможное, чтобы подвинуть царя на политику авантюр на Дальнем Востоке». Одновременно «он употреблял все усилия, чтобы содействовать заключению англо-японского союза, который укрепил Японию и увеличил шансы на конфликт ее с Россией».
Наиболее сочны в плане подробностей сюжета мемуары Сергея Сазонова, в 1910 году сменившего Извольского в кресле министра иностранных дел.
 
Сазонов вспоминал, как во время свидания двух императоров, германского и российского, в 1912 году Вильгельм предложил России взять на себя всю «опеку» Китая, превратив его в буферную державу для противостояния Японии: «Вам остается только одно – взять в руки создание военной силы Китая, чтобы сделать из него оплот против японского натиска. <…>  Если же Россия не возьмет этого дела в свои руки и не доведет его до конца, то за реорганизацию Китая примется Япония, и тогда Россия утратит раз и навсегда свои дальневосточные владения, а с ними вместе и доступ к Тихому океану». Ну да, конечно, России на своих дальневосточных рубежах не хватало только еще одной мощной военной державы!
 
Сазонов именно так тогда и ответил германскому императору, напомнив, «что Россия граничит с Китаем на протяжении приблизительно восьми тысяч верст и что одного этого обстоятельства достаточно, чтобы она не стремилась к созданию на своих границах, притом в областях слабозаселенных и лежащих далеко от центра ее военной организации, могущественной иноземной силы, которая могла бы легко обратиться против нее самой». Так что, «занимаясь созданием ненужной и даже опасной нам военной мощи Китая, мы неминуемо отвлекли бы свое внимание от имеющего для нас как для европейской державы громадное значение политического положения на западных наших границах». Проще говоря, европейские интересы нам важнее азиатских, а немецкое предложение неизбежно приведет нас еще и к новому военному столкновению с Японией. Так Берлину именно это и надо было –  «вернуть Россию на путь, который снова привел бы ее к необходимости вести на Дальнем Востоке продолжительную и тяжелую борьбу, не вызываемую никакими реальными ее интересами, и таким образом на долгое время лишил бы ее всякого значения в Европе. <…> Мы мешали ему в Европе…».
 
После той беседы с кайзером Сазонов первым делом встретился с японским послом Мотоно, передав «ему содержание удивительного разговора, которым почтил меня император Вильгельм. Как сказал мне впоследствии Мотоно, этот разговор был передан им в Токио по телеграфу. Вскоре за тем японский посол был вызван на родину, чтобы занять место министра иностранных дел». Как не без ехидства заметил Сазонов, «я бы не удивился, если бы недружелюбные слова Вильгельма II в адрес Японии имели некоторое влияние на решения японского правительства <…> в момент объявления Германией войны России и Франции в 1914 году».
 
СЕКРЕТНЫЕ ПРОТОКОЛЫ
 
Детали того, как именно договаривались о разделе сфер влияния в Маньчжурии, малоизвестны и поныне. К примеру, о закулисной стороне заключения секретных советско-германских соглашений 1939 года сведений хватает. А вот относительно того, как в 1907 году Петербург и Токио решали, кому и чем в Маньчжурии владеть, – свидетельств никаких! Если с охраной военных секретов в дореволюционной России было проблематично, то тайны дипломатические блюсти умели. Записей бесед нет: либо они не велись вовсе, либо были столь надежно упакованы в мидовских тайниках, что когда сразу после октября 1917 года большевики решили опубликовать все тайные договора царской дипломатии, до них просто не добрались, а потом, как говорится, «концепция поменялась». Нет и никаких воспоминаний переводчиков, да в них никто и не нуждался, поскольку велись беседы на общепризнанном языке мировой дипломатии – французском, которым представители обеих сторон владели как родным.
 
Примечательно, что ни один из участников тех переговоров даже годы спустя и словом не обмолвился о самом факте существования секретных протоколов! Впрочем, писать мемуары было особо некому. Итиро Мотоно, ставший в 1916 году министром иностранных дел Японии, скончался в 1918 году. Примерно тогда же (увы, точных данных нет) умер, не оставив воспоминаний, и Николай Малевский-Малевич, с 1908 года – посол России в Японии. Двое мемуаристов, впрочем, были – бывшие министры иностранных дел России, Александр Извольский и Сергей Сазонов. Извольский, едва успев написать небольшую книжку, скончался в Париже 16 августа 1919 года, и там ни о каких секретных соглашениях с японцами — ни гу-гу.
 
Сергей Сазонов, незадолго до своей смерти в декабре 1927 года в Ницце выпустивший довольно объемный том воспоминаний, тоже уклонился от этой темы. Еще один непосредственный участник событий, хотя и более поздних – заключения секретного Русско-японского договора 1916 года, – великий князь Георгий Михайлович. Но его в январе 1919 года в Петропавловской крепости расстреляли чекисты. Итак, ни воспоминаний свидетелей, ни подробностей со «вкусностями» закулисного торга о разделе сфер влияния. Лишь сам документ – на французском, как тогда и было принято, да еще вполне конкретные и осязаемые результаты. И в их числе некое урегулирование весьма и весьма острых отношений с Британией – одним из главных тогда внешнеполитических соперников России. Русско-японское соглашение стало прелюдией к Англо-русскому соглашению 31 (18 по ст. ст.) августа 1907 года, формально поставившему точку в «Большой игре» – драке двух империй за Центральную Азию: Лондон и Петербург здесь тоже поделили сферы влияния.
 
 Разумеется, на этом дележ имущества не застопорился. Спустя три года, 4 июля (21 июня по ст. ст.) 1910 года, те же Извольский с Мотоно скрепили своими подписями еще одно соглашение. В части открытой говорилось, что стороны будут оказывать друг другу «дружественное содействие» для улучшения железнодорожных линий в Маньчжурии, обязались «поддерживать и уважать status quo» в регионе. Секретная же часть, с одной стороны, подтверждала прежнюю линию раздела сфер влияния, с другой – содержала положение, что обе стороны «признают <…> право свободно принимать, за каждой в ее сфере, все необходимые меры ограждения и защиты этих интересов».  Также говорилось про некие «специальные интересы» каждой из сторон в Маньчжурии, в случае возникновения угрозы которым обе стороны «сговорятся о мерах, которые нужно будет принять». – Проще говоря, Петербург и Токио зарезервировали за собой возможность на практически неограниченное вмешательство в маньчжурские дела, вплоть до военного – каждого в своей сфере влияния. А также и совместной военной интервенции – на всякий случай. Почти тотчас же после подписания этой конвенции, 22 августа 1910 года, Япония аннексировала Корею.
 
В 1916 ГОДУ ПОДЕЛИЛИ УЖЕ ВЕСЬ КИТАЙ
 
Правда, улучшение общеполитических отношений мало сказалось на подрывной активности сторон: никто не прекратил ни шпионажа друг против друга, ни подрывной агитации, ни скрытой поддержки мятежников. В частности, как пишет историк Юрий Пестушко, на юге Приморского края развернули деятельность антияпонские «Отряды независимости» («Тоннипкун»), в окрестностях Владивостока проживала корейская семья Ан Чжун Гын, подготовившая и осуществившая убийство японского генерального резидента в Корее, Ито Хиробуми. Конечно, официально российские власти антияпонские отряды в Корее не поддерживали, однако корейские повстанцы были расквартированы в русских казармах, а обучали их русские военные инструкторы!
 
Не менее активно подрывную работу вели и японцы, поддерживая банды хунхузов, наводившие ужас на население Северной Маньчжурии и русского Приморья, японские агенты нередко открыто принимали участие в грабежах и разбоях вместе с хунхузами, стараясь, как сказано в разведсводке штаба Приамурского военного округа (апрель 1910 года), «вообще производить беспорядки, чтобы вызвать у русских ненависть к корейцам и китайцам».
 
Очередную русско-японскую конвенцию, но уже сугубо секретную, японский посол Мотоно подписал в Петербурге с новым министром иностранных дел России, Сергеем Сазоновым, 8 июля (25 июня по ст. ст.) 1912 года. Необходимость очередной сверки сфер влияния и согласования действий была очевидна: с 1911 года в Китае полыхала революция, летом того же года Внешняя Монголия объявила о своем выходе из состава Китая и объявлении независимости, тут же обратившись к Петербургу за признанием и военной помощью против Китая – в обмен на русские концессии. В октябре 1911 года русские войска вошли в Монголию, китайские войска были разоружены, китайские чиновники выдворены, а китайское население «немножко» пограблено, разорено и тоже изгнано из Монголии.
 
Именно монгольский вопрос и стал предметом нового тайного соглашения, преамбула которого гласила, что «в целях уточнения и дополнения» предыдущих секретных договоров «и во избежание всякого недоразумения» стороны «решили продлить демаркационную линию», разграничив «сферы их специальных интересов» уже во Внутренней Монголии. И уже финишным соглашением стал Русско-японский договор 3 июля (20 июня по ст. ст.) 1916 года – уже союзный и, опять-таки, секретный. На сей раз высокие стороны делили, по сути, весь Китай! Отложив, правда, конкретные детали на послевоенный период. Первый же пункт этого договора гласил, что «жизненные интересы требуют, чтобы Китай не подпал владычеству какой-либо третьей державы, враждебной России или Японии».
 
Во втором пункте отмечалось, что если между одной из сторон и «третьей державой» возникнет война, то «другая договаривающаяся сторона» обязуется по просьбе своей союзницы прийти ей на помощь. В данном случае речь явно шла не о Германии – с ней обе страны и так уже воевали! Поскольку самыми активными игроками на китайском поле, помимо России и Японии, тогда были Британия, США и Франция, напрашиваются некие интересные выводы… Но это, видимо, уже иная история. Так или иначе, «секретные протоколы» этих русско-японских пактов сыграли и свою положительную роль, дав России возможность перебросить войска с Дальнего Востока на германский фронт. Как водится, при дележке сфер влияния ни маньчжур, ни китайцев, ни корейцев, ни монгол об их мнении не спрашивали. Спустя время это сильно аукнулось всем, в том числе и нашей стране.

Автор:  Владимир ВОРОНОВ
Совместно с: 

Комментарии



Оставить комментарий

Войдите через социальную сеть

или заполните следующие поля



 

Возврат к списку